Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

«Мой отец, ты умираешь,
Да твою воспримет душу
Михаил, архангел божий!
Отказал свои ты земли
Тем, кому благоволишь ты.
Дону Санчо дал Кастилью,
Многославную Кастилью.
Дону Гарсии — Галисью
С Португалией в придачу,
А Санабрию, Леон
И Астурию назначил
Во владенье дон Альфонсо.
Лишь одну меня за то, что
Женщиной на свет явилась,
Без наследства ты оставил,—
Чтобы нищей побродяжкой
Мне бродить по белу свету
И своим прекрасным телом
Услаждать мужскую похоть.
Чтобы с мавром спать за плату,
С христианами задаром,
А на деньги за бесчестье
В церкви божией молиться
За твою, родитель, душу».
Тут король спросил, слабея:
«Это чью же речь я слышу?»
Отвечал архиепископ:
«Вашей дочери Урраки».
«Дочь моя, молчи, прошу я,
Удержись от слов подобных,
Ибо за такие речи
На костер возводят женщин.
Далеко в краях Леона
Мне достался славный город,
Называемый Саморой.
Неприступна та Самора,
Справа там течет Дуэро,
Слева там — крутые горы.
Кто отнять ее захочет
У тебя — да будет проклят!»
Все кругом: «Аминь», — сказали.
Промолчал один дон Санчо.

О донье Урраке, осажденной в Саморе

Ах, король, король дон Санчо,
Бороды уж не растил бы!
Кто видал ее короткой,
Длинной так и не увидит.
Только умер дон Фернандо,
Осадил Самору Санчо.
Он идет на город справа,
Слева Сид навстречу ломит.
Где король ведет осаду,
Там стоит Самора твердо,
Где дружина Сида бьется,
Там Самора поддается.
Ой, красна вода в Дуэро,
Пахнет кровью христианской,
И тогда Урраке молвит
Старый Ариас Гонсало:
«Подадимся к маврам, дочка,
И расстанемся с Саморой,
Ибо Сид и брат твой кровный
Твой надел отнять решили».
И в отчаянье Уррака
Поднимается на стену
И на грозный лагерь Сида
С туповерхой башни смотрит.

Донья Уррака вспоминает, как Сид рос вместе с ней во дворце в Саморе