Песнь об огненно-красном цветке

До чего же красив порог Кохисева, когда он одет в пышную пену весеннего половодья. Через его крутую шею перекинул мощные своды мост. Под самым мостом поток как бы делает разбег, а чуть пониже с шумом и брызгами совершает бешеный скачок. Прямое вначале, русло потом дугой сворачивает вправо, и вода с силой разбивается об огромную скалу, торчащую среди потока. В расщелине на вершине скалы раскачивается пышная черемуха. Скала делит поток на два рукава: левый устремляется к мельнице, правый — в крутое ущелье, через которое и идет сплав. Бег воды в этом узком ложе бешеный, но он длится такое же краткое мгновение, как и всякая радость на земле: с высоких каменных ступеней вода устремляется в похожий на котел водоворот Евы. Здесь она успокаивается, утихает и бежит дальше, к нижнему, более спокойному порогу.

Вот он каков, этот порог Кохисева! Одиноко стояла бы в воде скала-великанша, если бы сплавщики не давали левому рукаву заполниться бревнами. Нередко здесь создавались пробки, подобные мосту, прежде чем бревна втягивались в проток между скал.

Чтобы разобрать такую пробку, смельчакам приходилось спуститься через верхний порог и вспрыгнуть на сгрудившиеся у скалы бревна, но это было нелегким делом. Ни один человек не спустился еще живым в водоворот Евы.

Дозорные занимают свои места, соперники направляются к берегу.

Олави мимоходом бросает взгляд на группу девушек, стоящих на мосту. Одна из них бледна как полотно. Она стоит, опустив глаза.

— Не спустить ли сначала парочку бревен, чтобы заметить, где водовороты и подводные камни? — предлагает Олави.

— Лучше уж тогда землемера нанять — пусть составит карту и все на ней отметит. По карте и спустимся, — со смехом отвечает гонщик в красном.

Его товарищи хохочут. Все взоры устремляются на Олави.

Легкий румянец вспыхивает на его щеках, он закусывает губу, но ничего не отвечает и еще пристальнее глядит на порог.

Противник бросает на него насмешливый взгляд и, закинув багор на плечо, бежит к бревнам, метрах в двадцати от моста вверх по течению.

Он ищет подходящее для спуска бревно и выбирает толстую, очищенную от коры ель, недлинную и легкую. По лицу Олави проходит странная улыбка.

— Видели? — замечает кто-то на мосту своему соседу. — Это не к добру, уж он-то знает.

— Э-эх! — Красный гонщик сталкивает бревно в воду и прыгает на него, потом быстро вертит бревно ногами, вода вокруг клокочет.

— Вот это парень! — кричат с моста.

Гонщик останавливает бревно, горделиво глядит на мост, втыкает багор в дерево и, свистнув, отступает шага на два. Подбоченившись и устремив взгляд на конец багра, он насмешливо и громко принимается читать «Отче наш».

— Ну, ребята, видали вы что-нибудь подобное? — кричит кто-то из его свиты.

— Никогда не видали!

— Хватит! «Отче наш» здесь ни к чему, — доносится с моста чей-то строгий голос.

— А тебе какое дело, хочу — пою, а захочу — проповедь прочитаю! — кричит в ответ красный гонщик. Но он все-таки замолкает и вытаскивает багор — приближается мост.

Гонщик исчезает под мостом, зрители устремляются к противоположным перилам.

Вот злой поток уже лижет бревно, вода заливает сапоги сплавщика. Но он стоит как вкопанный.

Бревно мчится все быстрее и исчезает в пенистой дугообразной волне — зрители на мосту боятся перевести дыхание.

Едва гонщик показывается снова, как волна с размаху бьет по концу бревна: бревно взметается в сторону, сплавщик теряет равновесие, взмахивает багром, но уже через мгновение он снова уверенно стоит на бревне.

На мосту раздается вздох облегчения.

— Тра-ла-ла-ла, — торжествует гонщик и делает несколько танцующих движений.

— Этому парню сам черт не брат! — кричат с моста.

Кое-кто поглядывает на Олави: каково, мол, тебе, когда твоего соперника хвалят?

Но его лицо непроницаемо: он напряженно следит за бревном и ждет.

Вдруг бревно отлетает назад — подводный камень. Быстрые неверные шаги… багор падает в воду, гонщик пригибается, выпрямляется, делает несколько движений назад, и бревно снова мчится вперед, огибая камень.

— Тут уж было не до шуток!

— Как он только удержался?!

Бревно мчится вперед, гонщик стоит уверенно и крепко.

И вдруг раздается новый удар. Передний конец бревна взлетел ввысь. «Вот черт!» — доносится откуда-то из пены, и красный гонщик мелькает в воде далеко от бревна.

Люди на мосту кричат и мечутся. Дозорные, устроившиеся на штабелях, вскакивают.

Гонщик барахтается в пене, делает сильные взмахи руками — и вот он уже в спокойной прибрежной полосе.

До зрителей доносятся проклятья. Гонщик присаживается на берегу, выливает воду из сапог, берет у дозорных свой багор. Шапку унесло. Как буря, мчится он вверх по берегу.

— Может, пора кончать? — предлагает кто-то на мосту.

— Маме своей посоветуй! — отвечает сквозь зубы красный гонщик.

— Теперь, пожалуй, и от карты бы не отказался, — замечает кто-то вполголоса.

— Коли шапки нет, так и куртка ни к чему! — Швырнув красную куртку на берег и оставшись в синей рубашке, гонщик проталкивает в воду новое бревно и направляется на нем к мосту.

С моста не слышно ни звука.