Песнь Виноградной Лозы. Запах трав

Сначала Фифа пошёл бродить у телег. Они стояли в три ряда, и чего только с них не продавали. С розвалень торговали дичью. С больших телег мельник продавал кули с мукой для хозяек и тут же заключал сделки на большие поставки прямо с мельницы. Рядом были женские конусные шляпки, вошедшие в моду, тут же платочки и другие расписные ткани. Народу толкалось много. С кузовых телег брали фураж. Люди шумно переговаривались, ругались торговцы. Фифа стал прислушиваться.

С одной стороны говорили об ахеменидах, когда же, наконец, власти перестанут перед ними пресмыкаться. Вот собраться всем и скинуть постылых, и тогда они, как все свободные полисы, не будут над собой иметь власти. И торговля будет лучше развиваться. Больше охват торговли, цены ниже, уменьшатся пошлины, будут чаще приезжать купцы.

Другие же торговцы обвиняли басилевса Филиппа, что усилил налоги с честных купцов. Деньги все себе собирает и пирует на их кровные. Ест в три горла: сегодня у него на столе кабан жареный, завтра — зубр, привезённый из Иллирийских лесов. Фифа выделил для себя этого всеведущего кулинара. Подошёл поближе, чтоб чего не пропустить из кулинарных пристрастий басилевса.

— И ещё, рассказывают торговцы, — проникновенно вещал купец, — баб Филипп меняет постоянно, чешется у него вечно. А ведь этим микитрам подарки дарить надо, золотые ожерелья, кеметские масла, ткани заморские, иначе же на него старого, хромого и одноглазого и не посмотрят. Вот он и жирует на их кровные, не даёт торговле развиваться. И полководцы его такие же. Деньги честных купцов на свои развлечения пускают. Кто не на микитр своих, раскрашенных, тот на мальчиков. Да, вот так знать живёт, совсем как ахемениды, и не по законам предков живут, мальчиков тискают. Кто покрасившее, тому подножка и в койку…

Фифа еле сдержался, хорошо тут Ильки не было, но того, кто говорил, запомнил, взять его надо, допросить… Парень не заметил, как заточка уже крутилась в его руке, движение кистью, и сорвётся в свой смертоносный полёт. Фифа сдержался еле, прикусив губу и сжав челюсти. Он ужом прошмыгнул мимо собравшейся толпы и бросился к стражникам. Старший отряда его знал и на любые шалости на рынке всегда закрывал глаза. Тут же отряд вмешался, разогнал толпу, самого оратора скрутили.

Фифа, чтобы не светиться при исполнителях закона, уже растворился в другой стороне рынка. Парень ходил мимо палаток и размышлял об услышанном. Не мог купец по собственной инициативе такие слухи распускать, если, конечно, это купец. Ничего, мать с ним разберётся, ох как разберётся.

В палатках квадратных, круглых, шатровых продавались всякая всячина, в основном привозная. Джезвочки, сосуды бронзовые или медные, с длинными ручками, соседствовали с витыми вазочками и вазами, стеклянными пёстрыми сосудами, бусами из стекла и лазурита, жемчужными нитями из речного дешёвого жемчуга. Здесь были палатки и с амулетами. Продавали настойки волшебных свойств, приворотные зелья. Волшебные артефакты от студентов жрецов. То, что настои и привороты безвредны, Фифа уже проверял, сам носил на опознание Гегелоху. В основном в них юные жрецы использовали настои на ромашках или зверобое. Но люди у палаток всегда толпились, и если не покупали, то с интересом смотрели.

Рядом продавали диковинные фрукты ананасы, кокосы, и тут же стоял резной слоник.

— Эй, Студент, — окликнул Фифу парень из одной из палаток, где продавались бубенчики и амулеты.

Это был один из знакомых, тех, кто торгует амулетами не на прилавке, а из-под полы тем, что накопали по старым могилам.

Фифа подошёл. Парень заулыбался.

— Позыркай, что огребли, — из мешка, прикрытого плащом, он достал три бронзовые дощечки с рельефом. — Что, хмыкнешь?

Дощечки с классическими эллинскими фигурами, явно для украшения колчана в восточном стиле — горит.

— Ну чего, отливка после уже ахеменидского завоевания, скорее всего Кария.

Продавец погрустнел, он явно надеялся на более лестную оценку.

— Возьмёшь? — с надеждой поинтересовался он.

— А мне зачем? — Фифа прикидывал, сколько останется денег, и это его не радовало.

— Ну, толкнёшь какому-нибудь чюрику. Ты языком молоть умеешь. Уступлю дёшево.

Фифа рассматривал пластины, прикидывал, кого можно назвать чюриком, кто настолько глуп или тщеславен.

— Даже не знаю, — уныло протянул он, уже зная будущего покупателя.

Долго торговались, он, наконец, взял эти три пластины, даже деньги какие-то остались. Прикидывая, где могут быть ребята, Фифа сразу пошёл в Логово, они должны были уже вернуться. Так и получилось. В тёмном помещении Логова он появился последним, парни были уже там.