Песнь Виноградной Лозы. Запах трав

На дереве, под его присмотром спокойно сосуществовали вместе хищная птица и любопытная, прыткая белка. Там же у Кузьки была сделана небольшая лежанка. Раньше, когда Гектор был маленький, и отец наказывал только его, старшего, мальчишка забирался сюда, на своё дерево, и прятался в глубине листвы, разговаривая и жалуясь животным. Теперь, порка стала превращаться для него в привычное занятие — пороли всех, как отлавливали и скопом. Но свою лежанку, Кузька берёг, как память о детстве. Здесь, под шепот ветвей, у него рождались стихи. Именно здесь появились образы пылающих небес и чёрного солнца, из которого, как из тесной клетки, вылетают огненные птицы. Они подобно пламенному цветку, расправляют свои крылья, огромные плазменные, ослепляющие и… срываются, обретя свободу, летят к земле.

Кузька вздохнув, погладил кречета под клювом, чуть касаясь перьев на его грудке, насыпал ещё орешков белке и по верёвочной лестнице спустился на землю. Механизм у него идеально продуман, дернешь за верёвку, лестница убирается в его гнездо на дереве, а уж верёвку он маскирует так, что даже самый глазастый не найдёт.

Дальше дорога лежала через весь город на рынок. Там, с краю, торговали животными. Кузька купил себе кролика, серого, крупного, щекастого. Кролик смешно дёргал носом и шевелил усами торчащими в разные стороны. Кузька обнял кролика руками, прижал тёплую тушку, с бьющимся горячим сердечком к своей груди. Хороший такой кролик, увесистый. Морковь и капуста были с собой, но пара вязанок моркови про запас не помешает. И не теряя времени даром он напевая на ходу поскакал к Логову.

Сегодня никого там не было. Ребята втроём, и навязавшийся с ними Сурик, поехали к табуну смотреть как работают барсы. Кузька же, не смотря на то, что тоже было очень любопытно, всё же решил остаться в городе. Хотелось провернуть одну затею, без друзей. Ведь увидят — смеяться будут. Посмеяться он конечно и сам не против, даже над собой, но пока — тссс…. Тем более, он только что подрался с Фифой, и скакать с ними просто не хотелось, что бы опять не сцепиться.

Логово встретило тишиной и запустением. Грязи они тут развели — немерено. Именно это ощущение грязи создавало какое-то тепло и уютную домашность, которая расслабляла и ничего не позволяла менять. Всё как в болоте, новые мысли, ощущения, идеи — чавкали в тёплой обволакивающей грязи. Уют и покой. Такое же состояние, наверное, в тёплой жиже, перед тем, как она тебя засосёт.

Единственное, чем можно убрать эту всепоглощающую тёмную негу — простая вода. Навести порядок в Логове — вот первоочередное дело. Вымыть чёрное болото, хотя до звенящий чистоты врятли получится, но попытаться стоит.

Сунув кролика в сундук и выдав ему корма, Кузька занялся неблагодарным делом — уборкой.

Ещё почти совсем целая деревянная кадушка валялась под лестницей Логова. Мальчишка придирчиво осмотрел её, вроде воду выдержит. Пока кролик грыз морковку, и был занят, можно за ним было не приглядывать. Кузька собрал мусор в большой комнате, где стояли тюфяки. Для этого вполне годилась старая метла, откуда она была в их тайном месте, история умалчивала, то ли кто-то из старших притаскивал метлу для ворожбы, то ли когда-то, так же пытались навести порядок.

Старательно подметя пол, мальчишка остался доволен результатом. Ещё не целиком сгнившие доски посветлели, лишившись защитно-маскировочного покрова, там же где от досок ничего не осталось и просвечивала земля, тоже выглядело неплохо — все-таки чище, чем было раньше.

Пока кролик старательно хрумкал в сундуке, Кузька на дверь натянул сигнальную нить, зная, что скоро придётся уйти, а по разрывам он точно увидит был ли незваный гость. Кролик всё продолжал хрустеть, благо было чем, мальчишка не поскупившись выдал ему сразу вязанку столь вкусной моркови, что длинноухий явно находился на верху блаженства.

На оставшиеся на полу доски, Кузька расстелил циновку. На неё поставил масленую лампу. Лампа была полупрозрачная из красного стекла. Было видно как фитиль плавает в масле, как поглощает его для своей жизни, поддерживая язычок пламени.

Прихватив бадейку, Кузька выбежал наружу. Рядом с разваливающимся домом была вечная лужа. Большая, чистая, непросыхающая. Здесь бил небольшой родник, но его воды на озеро не хватало, вот так и пользовались этой лужей.

— Скорлупка моя,
Водою омытая,
Скорлупка моя,
Ветром разбитая…

— напевал Кузька намывая оставшиеся деревянные доски и увлажняя земляной пол. Довольный собой и делом рук своих, мальчишка занялся наконец кроликом.

Серая животина всё ещё жевала, словно его никогда не кормили. Кузька подёргал кролика за задние лапы — сильные, поднял за шкуру — толстый, тяжёлый. Подняв пушистого прожору за уши, Кузька рассмотрел этого сильного и здорового зверя. Именно такой ему и нужен.

— Ну, плавать будем? Ты будешь кролик-пират.