Песни радости, песни печали

Глава Совета мудрости и правды шагнул в комнату для допросов и лязгнул засовом. Единственное окно, закатившееся под самый свод, было заколочено, и сырую мглу помещения разрезал лишь тусклый свет масляной лампы, покоящейся на столе. Вокруг нее были разложены вещи допрашиваемого: пояс, кошель да бархатный мешочек, а рядом затаились те, кто видел в этой комнатке больше всех, – облезлое гусиное перо и пузатая чернильница со сколом на горлышке. Тарх подхватил лантерну и чуть в стороне обнаружил привязанного к столбу князя.

– Никола? – вытянув лицо, проговорил он. – Какая неожиданная и приятная встреча! Как сам будешь? Не обижают ли тебя?

Связанный Радимич что-то протяжно промычал.

– Так у нас с тобой ничего не выйдет. Не понял ничего из того, что ты сказал!

Тот разъяренно жевал отрез ткани, который использовался как кляп, и гневно пыхтел. Когда князь устал кусать тряпку, Тарх подошел к нему ближе, расположил лантерну на торчащем в стене крюке и вытащил кляп из его рта. Радимич немедленно разразился потоком брани и угроз:

– Требую отпустить меня немедля! Донесу царю!

– Знаешь, у меня были опасения, что зловонный колодец прикрыли не просто так. Заткнуть его, думаешь?

– Можешь делать что хочешь, ничего я не скажу. Кто ты такой, чтобы меня тут держать, истязать да связывать!

Тарх прошелся вдоль стены, увешанной от пола до потолка орудиями пыток. На каменной кладке блестел металл ножниц, кортиков и шил, бросали тени деревянные колеса и чугунные кандалы, а от легких прикосновений главы Совета мудрости и правды цепи устроили почти что праздничный перезвон.

– Да я и не претендую… жалуйся хоть Перуну, я пока своего не выясню – ты отсюда не выйдешь. А так молчи сколько влезет. – Тарх погладил воронку для свинца и улыбнулся: – Я ж не против, да и не тороплюсь никуда.

В подтверждение своих слов полубог сел за стол и закинул ногу на ногу.

– Мне воистину сказать нечего. Твои целовальники все как на подбор тупые, – прохрипел Радимич.

– Понимаешь, как мне тяжело? Других же не сыскать. Были бы все такие, как ты, – умные и достойные!

Радимич вперился взглядом в Тарха, пытаясь разобрать, к чему тот клонит, а Тарх продолжал:

– Ну а посему работаем с теми, кого боги послали. Чтобы не задерживать друг друга, ты мне просто скажи: зачем зельем грека травили?

– Каким еще зельем?

– Не придуривайся, Никола! – нарочито лениво протянул Тарх. Он вызволил склянку, полную мутной жидкости, из бархатного мешочка. – Тем, что в мошне носишь, да с таким усердием завернутое, будто амулет какой. Тем, что друзья твои, Калевичи, опричнику Салтанову дали, чтоб убился в случае неудачи!

– Не друзья они мне, Калевичи эти.

– Значит, про зелье отрицать не станешь?

– А что отрицать? Его теперича все с собой носят, кто позволить себе может. Видишь, даже опричникам монет хватает – бегут новый пузырек доставать, едва старый закончится.

– Погоди, оно не яд, стало быть?

– Что ты! Какой яд? Оно… как правильно? Равносильно блаженству. Примешь – и сразу хочется любить ближнего. Наслаждаться красотой. И еще хлебнуть, когда чары его спадут.

Тарх встряхнул флакон с варевом и поднял его на свет. Кремового цвета осадок охотно растворялся в жидкости.

– Получается, когда мне Калевичи его в нос пихали, они не отравить меня хотели?

Под фонарем раздался смех.

– Ну что ты! Разделить удовольствие. А если девки рядом, то и подавно глотнуть хочется. От них как будто пахнуть начинает так, что сразу… желание даже в старике дряхлом проснется.

Глава Совета дождался, пока жидкость в пузырьке успокоится, и отрезал:

– Не верю!

– А что мне врать? Прими – и сам узнаешь!

– Это ты прими доказательства ради.

Тарх поднялся со стула и прошагал к столбу, разглядывая лицо князя.

– Сомнения в глазах твоих?

– Да я всегда за. Вот только руки связаны, а так принял бы хоть весь пузырек.

Тарх открутил пробку и поднес флакон к устам Николы. Тот выставил язык и поймал им капли зелья, проглотив все до конца.

Убедившись, что склянка пуста, сын Перуна отошел положить ее обратно на стол, после чего заговорил:

– Замечательно! С зельем мы разобрались. Пусть и не ожидал я, что им травить никто никого не собирался. Но ладно, пусть так. Расскажи теперь, Никола, как на ум вам заговор пришел?

Тем временем Радимич заметно покраснел, лоб его покрылся испариной, тело подрагивало и выламывалось, принимая неестественные позы.

– Смотрю, неудобны тебе мои вопросы. Ответь честно – и не придется мучиться долго, – предложил Тарх.

Князь продолжал крутиться вокруг столба, жадно вдыхая воздух.

– Дышать сложно, Тарх…

Тарх подлетел к узнику и стал нагонять ветер ладонью:

– Отрава все-таки!

«Какого лешего! – пронеслось в мыслях главы Совета. – Позволил единственному свидетелю свести счеты с жизнью, да прямо на моих же глазах. Глупец! Глупец!»

– Не отрава… просто жарко. Молю тебя – сорви с меня кафтан иль распори его!