Песни радости, песни печали

Роговые пуговицы покорно поддавались пальцам Тарха, помогая освобождать тело молодого князя от пут одежды. Льняной ворот прекратил обнимать крепкую шею, обнажив набухшие вены, посередине ее торчал кадык, вскакивавший от каждого глотка слюны. Тархову взору поочередно открывались четкие линии ключиц, налитая юношеская грудь с темными твердыми пиками, мощные шарообразные плечи, а после – объемные руки, прорисованные точными мазками тренированных мускулов. Ткань безвольно повисла на запястьях связанного Радимича.

– Воды…

Тарх поднес к губам князя кубок, полный жидкости. Тот с жадностью впился в него, замочив все вокруг. По глади загорелой кожи побежали проворные капли, рисуя в полумраке извилистые линии, переливающиеся в отсветах масляной лампы. Осушив кубок, Радимич прикрыл глаза и кивнул главе Совета в знак благодарности. Тот продолжил свой допрос:

– Так чего вы хотели добиться этой смутой? Убить Салтана? Посадить на трон Елисея раньше положенного? Отвечай!

Было неясно, слышит ли его Радимич. Тело его горело, а спиной он терся о столб, словно пытался обхватить его лопатками. Убедившись в том, что князь в сознании, Перунов сын спокойно проговорил:

– Отвечать-то будешь?

Князь помотал головой из стороны в сторону, сбрасывая с нее капли пота. Это все, на что он был способен в ту минуту.

– Ладно, – сказал Тарх и обнажил ехидную ухмылку. – Один я здесь не справлюсь.

Дверь, ведущая в каземат, снова скрипнула и с грохотом закрылась. Тусклый свет лантерны обнаружил двух посетителей: Тарха и молодую женщину, одетую в простое, но открытое платье.

– Убить Салтана хотели, говоришь? – без всяких прелюдий продолжил допрос глава Совета мудрости и правды.

Одновременно с вопросом Тарх обнаружил причину беспокойства своего молодого узника. Ткань его штанов бесстыдно оттопырилась, а сам он еле дышал, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Полубог хмыкнул и встретился взглядом с посетительницей. Она уверенно кивнула и подобралась ближе к безвольному телу. Тут же скользнула рукой по натянутой материи, отчего князь выгнулся, вжался задом в столб и завопил, раздирая подземелье нечеловеческим криком.

– Кого на трон хотели посадить, Никола? – вещал Тарх, не сводя глаз с девичьей ладони, сжимающей княжье достоинство сквозь ткань.

– Калевичи все замыслили, я лишь хотел… – Он боролся с одышкой. – Хотел… Пожалуйста, сними с меня порты к лешему!

Тарх ухмыльнулся и скомандовал девице:

– Будь добра.

Девушка медленно развязала шнурок портов Николы, освободив его жаркие бедра от лишней ткани. После пробежала взором по рдеющему телу вниз и провела пальцем по причинному месту.

– Продолжай! – боясь вздохнуть лишний раз, прошептал юноша.

– Это ты продолжай, князь, – спокойно сказал Тарх.

Вместе с движением ладони из Николы полились сбивчивые фразы:

– Они предложили все обставить так: подкупить опричника, чтобы он заколол Салтана. – Девичьи пальцы сжали самый его корень, отчего князь почти заскулил. Усилием воли вернув себе дар речи, он продолжил: – Что предполагалось делать дальше, я точно и не ведаю…

Ходящая вверх-вниз рука резко остановилась и улетела от княжьих бедер. Тот неистово затопал ногами и почти заплакал, умоляя продолжить этот грязный обряд.

– Если ты не знаешь, что там дальше задумывалось, то я, наверное, пойду?

Глава Совета вскинул брови и посмотрел на свою помощницу. Та терпеливо ждала его поручений, будто бы и не слышала стонов Николы.

– Нет-нет, я, кажется, что-то припоминаю.

Ладонь вернулась на прежнее место. Князь набрал воздуха и глухим голосом заговорил:

– Кого-то из братьев убить тоже хотели, наверное Елисея… – Никола быстро задышал, готовый кричать в сладостной истоме, но девица остановила его порыв, оторвав руку. Тот будто в момент протрезвел и, сглотнув слюну, просипел: – Пожалуйста, еще чуть-чуть!

– «Наверное, Елисея». Нам всем – тебе и мне – нужна определенность, не хотелось бы остановиться в шаге от победы!

Покрытый испариной князь тяжело дышал и изгибался всем телом. Он плакал, дрожал, ему было противно в это мгновение думать о чем-либо, да и совершенно невмоготу терпеть, и он лишь умоляюще шепнул:

– Повели ей не останавливаться, о благочестивый Тарх Перунович!

Вновь переглянувшись с начальником, девица продолжила свое нехитрое дело под аккомпанемент княжьих слов:

– Убить Елисея или Гвидона, кого именно – было неважно, потому что второго, того, кто из них остался бы живым, можно было назвать цареубийцей и сгноить здесь, в казематах. Так Немиза завещала.

Объемные полоски его накачанного живота вновь стали сокращаться, а сам он подался бедрами вперед насколько мог. Но Тарх снова не допустил скорого разрешения, потянув девушку за плечо и тем самым вовремя убрав ее ладонь. Князь завыл белугой.

– Погоди, а Немиза тут при чем?

– Я так взорвусь, не медлите, умоляю!

– Чем быстрее все расскажешь, тем скорее со всем покончим.

Князь затараторил, пытаясь задать нужный темп девичьей ладони: