Песни радости, песни печали

– Вы очень добры ко мне, – прохрипел Гвидон – а это был он. – Храни вас… – Его голос стал неразличим за шумом звякающих кандалов, лязгающих о камни стен клинков и брани опричников.

Выбравшись из бесконечного лабиринта, Мила вдохнула теплый весенний воздух. В нем смешивались запахи цветущих деревьев и травы, нагретых на солнцепеке камней мостовой. В него словно добавили успокоительное, и после пары вдохов юная княжна почувствовала, как тревога сменяется умиротворением. Глаза не привыкли к свету, поэтому, сложив озябшие пальцы, она козырьком приставила их ко лбу. Она оказалась на незнакомой площади. Странно, ведь заходила в терем Совета мудрости Мила совсем из другого места. Что же, значит, ей снова придется искать путь в свою каморку в стене крепости. Княжна мыслями пронеслась по вчерашнему дню. Загадочный старик, толкотня на пристани, расставание с Добродеей, ослепительный Буян-град, позор во дворце, знакомство с девами-птицами, такими разными и такими добрыми к ней. Мудреные устройства в книгохранилище, бегство от иноземных пьяниц, роскошный трактир и ужасное происшествие. И в довершение всего – открывшаяся ей тайна царского рода, частью которого, увы, ей не стать. Буян-град показывал себя Миле со всех сторон, дразнил своей красотой и мастерски расставлял ловушки.

Путешествие по недавним воспоминаниям прервал знакомый голос. Ее звала Гамаюн. Обойдя раскидистый куст цветущего миндаля, княжна увидела трех своих новоиспеченных знакомиц: Алконост, Сирин и Гамаюн сидели на краю фонтана – подарка Буян-граду от амитийского царя. Поднявшись, девы поочередно обнялись с Милой и остались стоять в тени благоухающего дерева. Алконост, казалось, была рада встрече больше всех.

– Вот мы и снова вместе, девицы! Как ты, Мила? Тоже от тревоги уснуть не получилось? Я не могу: только сомкну глаза – в голову кошмары лезут. И не выспалась совсем. Утром желудей заварила покрепче – так у меня чуть глаза на лоб не вылезли! Теперь до Купалы, глядишь, не усну!

Алконост заливисто хохотала, и по лучезарности ее было сложно предположить, что она глубоко переживает вчерашнее событие. Гамаюн, напротив, была бледнее бледного, губы плотно сжаты, а веки налиты грустью. Мила вспомнила о словах целовальника про учебу, но решила отложить этот разговор до того момента, когда они останутся наедине. Переведя взгляд на Сирин, княжна принялась внимательно ее изучать. Задумчивость, казалось, делала лик девицы еще краше, создавала томную загадку, которую хотелось разгадать во что бы то ни стало.

– Вы не представляете, как я рада встретить вас после этого сырого подвала! – Мила еще раз обнялась со всеми подругами по очереди. – Вчерашний день был настоящим испытанием, и я не устану повторять, что если бы не вы, то, возможно, не дышать мне сегодня пыльцой этих цветов. – Она погладила изогнутую ветвь цветущего миндаля. – Как будто, встретив каждую из вас, я получила возможность менять судьбу, уготованную мне богами. Да не сочтут Перун и Макошь мои слова за неповиновение!

– Мила, ты чище горного озера! За что бы матушка Макошь была так с тобой несправедлива? Это все происки Мары да Чернобога – они вечно лучшим досаждают! – Алконост нежно провела рукой по лбу княжны и убрала ей прядь волос за ухо. После исподлобья, почти заговорщицки оглядела подружек. – У меня к вам предложение. Давайте, пока не уляжется шумиха вокруг вчерашнего… вчерашней смерти, пообещаем друг дружке держаться вместе, встречаться каждый день. А, как вам? Думаю, вам, как и мне, было не по себе от общения с этими целовальниками. – Алконост скорчила гримасу, изображая старшину тайного отдела. – «Что вы делали в этом злачном месте? И сколько гривен вы за это получили?» Нахал, твое какое дело?

Девушки дружно рассмеялись этому незатейливому, но точному подражанию.

– Не хотелось бы мне еще раз с ним остаться с глазу на глаз. Так что? Никто не против? А встречаться будем здесь, на этой площади у фонтана, хорошо? – продолжила Алконост.

– На площади Семи звездословов? – прервала молчание Гамаюн.

– Ах, вот как она называется! Какое красивое название. И вишни какие чудесные здесь цветут, – заметила Алконост.

– Это миндаль трехлопастной, а не вишня, – тихо, почти шепотом выпалила Гамаюн. Остальные девы глядели на нее озадаченно. Чтобы скрыть неловкую паузу, она затараторила: – Площадь так назвали, потому что она имеет семь углов, только и всего. А астрономов на самом деле было девять, но из-за того, что девятка – число Мары, двух ученых было решено забыть. Правда, поняли это не сразу, поэтому и углов замыслили девять, но два успели скосить. Видите те два здания со срезанными углами? Это два забытых звездослова.

Гамаюн, казалось, хотела выговориться после долгого молчания. Внутри нее шла серьезная борьба: во что бы то ни стало сообщить остальным о том, откуда здесь взялся степной миндаль, или больше не умничать и замолчать подобру-поздорову. Она провела указательным пальцем по поверхности воды в фонтане и решила, что расскажет в следующий раз, ведь теперь это место их встреч.

– Я всё, – подытожила она свою речь.