Песни радости, песни печали

– Так вот, если никто не против, девицы, я предлагаю встречаться здесь. И объявить площадь Семи звездословов, – Алконост бросила ехидный взгляд в сторону Гамаюн, безмолвно уточняя, правильно ли она запомнила название, – нашим тайным местом. Все согласны?

– В этом городе тайны – понятие относительное, – наконец-то заговорила Сирин. Она посмотрела на свое отражение в фонтане, склонила голову набок, как будто пыталась поймать удачный ракурс, и продолжила свою речь: – У каждой стены есть уши и глаза. Совет поклонения не дремлет. Ты сказала это вслух, следовательно, об этом знает весь город. – Она многозначительно посмотрела на Алконост. Губы ее подернула едва уловимая усмешка. – А если и не сказала, а только подумала, то найдется молодец, способный читать твои мысли. Впрочем, предложение разумное. Если ты ждешь моего одобрения, то, считай, оно получено.

Алконост провела ладонью по подбородку, рассматривая снизу вверх темнокрылую Сирин. Глаза ее сузились, и по одному их движению стало ясно, что дева ведет внутреннюю беседу сама с собой.

Раздумья прервались резким выдохом, за которым последовала тихая фраза:

– Будем друзьями?

Сирин неопределенно пожала плечами и ответила:

– Почему нет. Я уже вчера говорила, что добрые девицы должны, просто обязаны держаться вместе. А после пережитого – и подавно. Будем подругами!

– Вы представляете, красны девицы, а ведь страшно это – осознавать, что кому-то может быть о тебе известно больше, чем тебе самой. – Ладимила на секунду вернулась мыслями в тесную сырую комнату для допросов. – Мне показалось, что старшина из Совета мудрости так и норовил меня на чем-то подловить. Но мне скрывать нечего – я честно рассказала, как все было. А что было-то? Ты, наша красавица неземная, пела так, что толпа замерла. Мы с девицами ели-пили да разговоры вели, никого к себе не подпускали. Сирин только раз вышла из-за стола, а этот хам потребовал сообщить, сколько времени у тебя ушло на посещение отхожего места, представляешь? Ну а что я ему скажу? Ты же совсем на секундочку вышла, Сирин! – Мила мягко улыбнулась подруге, но увидела, что та поменялась в лице. В ее глазах отчетливо читалась нарастающая тревога. – Я что-то не то сказала?

Не успела Сирин вымолвить и слова, как воздух разрезал голос мужчины, появившегося из-за дерева:

– Прошу прощения, что вынужден прервать вашу беседу. Я ищу княжну Ладимилу Новоградскую. Не знаете, где я мог бы ее найти?

Это был высокий юноша, облаченный в цвета царского двора, но, видно, не прислужник. Чертами лица он был прост, разве что глаза расходились в хитром прищуре. Так же как и у новых подруг княжны, у молодого мужчины виднелись крылья, цветом оперения напоминавшие колосья спелой пшеницы. Девушки переглянулись и застыли в нерешительности.

Алконост опомнилась первой – положила ладонь на ключицу, отвела взгляд, при этом немного приподняв брови – сама надменность, – и изрекла:

– Извинения принимаются. Горю желанием узнать, с чем вы посланы, сударь. – После чего подняла взор на собеседника и впилась в него не моргая.

Юноша развернулся к говорящей, сразу согнулся в поклоне, как будто спасаясь от знойного взгляда, и, извиняясь, заговорил:

– Княжна, я и думать не мог, что вы так красивы. – Он быстрым движением облизал пересохшие губы. – Царевич Елисей приглашает вас на прогулку.

– Вы не могли бы уточнить, в котором часу царевич будет ждать? – неожиданно вторглась в беседу Гамаюн. Она решительно смотрела на юношу, всем своим видом показывая, что надеется на немедленный ответ.

Тот резко развернулся и уставился на приоткрытые губы красавицы. В глазах его ясно читался испуг. Он наспех повторил поклон и залепетал:

– Тысячи извинений, сударыня, я не… я не знал, не признал, точнее, не подумал, валенок я эдакий… – Он умоляюще смотрел на княжну и, как только она отвела взор, продолжил: – Царевич ждет безотлагательно. Сей же час.

– Высокородным девицам, чтоб вы знали, нужно сообщать о подобных встречах заблаговременно! Он же не объезженную кобылу для охоты просит привести, – отрезала Сирин, ввергнув юношу в полное смятение. Он согнулся в очередном поклоне, от напряжения взмахнул крыльями и, казалось, был готов провалиться сквозь землю.

– Не знаю, как мне загладить свою вину перед вами, сударыня! За кобылами мне только и ходить с моей сообразительностью! – Он выждал, пока взгляд княжны смягчился. – Я всего лишь передаю его просьбу. Понимаете, он очень занят в эти дни: столько прекрасных княжеских особ посещают наш дворец. Конечно, требовать он не станет, однако отказу рад не будет. И меня отчитает за невежество.

Алконост, Сирин и Гамаюн уже не скрывали улыбок. Они озорно переглядывались, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть.

– Девицы, полно вам! – По лицу княжны было понятно, что эта игра позабавила и ее тоже. Она подошла к посланцу и мягко заговорила: – Пожалуйста, не держите зла на моих подруг. Прошу вас, больше не надо кланяться, это лишнее. Как вас зовут?

– Финист, сударыня. Опричник царевича Елисея.