Песни радости, песни печали

– Так оно и лучше. – Елисей широко улыбнулся, обнажив ровные жемчужные зубы. – Мила… – Он проговорил ее имя так, будто поел пастилы – сладкой, но в то же время кисловатой, – растягивая гласные и немного сощурившись. Посмаковав эти звуки и по-прежнему улыбаясь, он сказал: – Кланяться впредь нет никакой нужды. Видят боги, скоро пред нами будет преклоняться весь честной народ буянский. Если, конечно, мы этого захотим.

– Пока я не добралась до столицы, мне представлялось, что в этом вопросе имеет значение только желание наших отцов, но никак не мое или ваше. Не скрою, для меня стало сюрпризом, что… – Княжна остановилась, не зная, как продолжить фразу так, чтобы ее речь не звучала обвинением в адрес Елисея.

– Я счастлив жить в наше время, – царевич не стал дожидаться, пока Мила подберет нужные слова, – когда устаревшими правилами можно пренебречь. Мы – свободные люди, а все эти древние устои сложены не богами, под которыми мы ходим. – Елисей улыбнулся, и в его улыбке отчетливо читалось превосходство над веками истории.

Занавесь в противоположном углу шелохнулась, и из-под нее вынырнула юная девица с распущенными волосами. В руках ее был металлический поднос, заставленный разными стеклянными флаконами. Служанка смерила княжну взглядом и подошла к царевичу. Встала на мысочки и, чуть не касаясь губами царского уха, что-то интимно прошептала. Мила никогда не видела, чтобы подданные так вели себя со знатными людьми. Представить, что простолюдинка может запросто, без разрешения ворваться в комнату во время аудиенции и без всяких преград прильнуть к телу наследника престола, было для нее немыслимо.

Елисей внимательно выслушал девицу, посмотрел на склянки и, не утруждая себя шепотом, спокойно произнес:

– Давай с корицей. Это масло подойдет как нельзя лучше.

Девушка покорно кивнула, опять бросила быстрый взгляд на княжну, загадочно улыбнулась и вышла туда же, откуда появилась. Мила дождалась, пока нарушившая их свидание служанка покинула приемную, и спросила:

– Масло? Вы увлекаетесь врачеванием, царевич?

– Можно и так сказать. Для тебя я просто Елисей, ладно? – Не дожидаясь ответа, он сменил тему: – Тебе не кажется, что мы теряем время? – Царский сын выдержал многозначительную паузу. – Мы в самом деле не на матушку с батюшкой собирались смотреть, верно? – Он кивнул на портреты своих родителей. – Пойдем на воздух.

Они вышли в широкий внутренний двор, который высокие живые изгороди разбивали на вереницу зеленых комнат. Пока ступали по подвесному мостику, парящему над прозрачной гладью воды и разными цветами, царевич расспрашивал Милу, как она коротает дни в Новом граде, какой находит столицу и что волнует ее в земной жизни.

– Первым делом, оставшись одна здесь, в столице, я отправилась в библиотеку при училище. У меня есть любимые книги, но их не успели привезти после моего прибытия, поэтому пришлось искать через опись что-то новое.

– Пробовать новое – это один из моих главных интересов. – Елисей, без всяких сомнений, был прекрасно осведомлен, как расположить к себе любого собеседника. Надо, считал он, постараться найти нечто объединяющее и проявить уважение к мнению оппонента. – Что тебя занимает помимо чтения?

– Пожалуй, я не смогу сказать с уверенностью… – Мила представила себя на месте будущего царя, выбирающего жену, и поняла, что неопределенные ответы будут играть против нее. – Хотя почему же? Я увлекаюсь стратегией.

Царевич удивленно посмотрел на Милу.

– Военной?

– Да, так уж повелось, что Север часто подвергается нападениям со стороны каторжников, кочевников, норды тоже иногда дерзко себя ведут. А я росла при своем отце и с детства погрузилась в изучение оборонительной науки. В окружении были одни только мужи, потому я так далека от всего девичьего.

– Стало быть, передо мной готовый воевода в юбке?

Мила в первый раз улыбнулась его шутке. Кажется, огонек в этих его болотных глазах начал вызывать в ней интерес.

– Позвольте убедить вас в том, что во мне уживаются две стихии. Я, например, очень люблю наряжаться. – Мила ляпнула наугад первое, что пришло ей в голову об общеизвестных пристрастиях девушек. – Да, наряжаться.

– С этим проблем не будет, – уверил без пяти минут царевну Елисей.

Не успела легкость от общения с приятным молодым человеком успокоить Милу, как она осознала, что совсем забыла проявить должное уважение к будущему царю и узнать о его предпочтениях. Они дошли до плотно увитой виноградом беседки и остановились в самой ее середине.

– Простите меня, царевич. – На языке вертелось его имя, но перейти так просто на «ты» и звать царского сына по имени было тяжело. – Да разразит меня молния Перуна – заговорилась я о себе! Посмела молвить слово вперед будущего царя, а еще хвастаю, что сильна в стратегии!

Елисей заулыбался во весь рот.

– Сама-то ведь даже и не знаю, стану ли царицей, а позволяю себе болтать без умолку, – продолжила она.