Песни радости, песни печали

– Один из поваров по секрету рассказал мне, как она готовится. – Речь шла о полуметровой горе-запеканке, украшенной так, что издалека ее можно было принять за настоящий холм. – В ней не меньше ста слоев: тончайшие срезы мяса и стебли козлобородника. И каждый вымазывается соусом из желтков, перетертых с горчичными семенами и соком ягод масличного дерева. А сверху – пучки зелени и ботвы, будто холмик с северной стороны мхом покрылся. Его и резать-то жалко, не то что есть! Но подивиться можно не только виду и вкусу: когда все вдоволь насмотрятся и рты будут полны слюной от восхитительного аромата, повар покрутит какое-то колесико, и из самой верхушки горы вырвется…

– А вот и я! – воскликнула Алконост, подбегая к фонтану.

С размаху она обняла сперва Гамаюн, после Милу и напоследок коснулась губами щеки Сирин. Та было открыла рот, чтобы закончить историю о съедобном чудо-вулкане, но шансов у нее не было. Певчая птица возбужденно заголосила – казалось, ее бы сейчас не остановило даже землетрясение.

– Опоздала я, девицы, не просто так! Не смогла вовремя уйти со спевки, точнее, спевка-то в срок закончилась, но вот после мне такое рассказали! – Алконост зачерпнула воду из фонтана, сделала глоток, обвела подруг взглядом и продолжила: – Ульянка моя – ну поет со мной во дворце, она вхожа в разные круги – поведала про царевича последние новости: в выборе невесты он преуспел! Мила, ты их всех должна помнить. Когда ты только приплыла, мы вам пели и букетами вас привечали. Ты тогда еще на балкон выбежала.

Княжна распрямила спину и убрала прядь волос за ухо.

– Так вот, помнишь, была там такая каланча, одна нога со всю меня? Княжна Росана из Дольны. Ее сразу обратно отправили, не успела она до Елисея и дойти. Принцесса Кунти – помнишь, в землистого цвета платье была? Она сослалась на то, что ее покровительница, богиня Лакшми, не в духе, поэтому от встречи отказалась. Уже плывет домой. А королевна Бригитта, представляешь, потребовала царевича к себе! Мол, пусть сам сватается! Лиллит, амитийка вятшая, такая жаркая, не запомнила ее? Ее тоже уже нет в городе. Про остальных ничего не знаю. А, нет!.. – Не успели остальные девушки и вздохнуть, как Алконост вспомнила остальные слухи: – Эллинийка Теодора, говорят, пять часов в Саду наслаждений провела и вышла оттуда еле живая. Как в себя пришла – попросилась домой. Остальные пока в Буян-граде. Сколько же их получается? Пять еще. Или шесть… – Алконост на секунду остановила свою речь и задумчиво посмотрела на Гамаюн. – Милая моя, ты платье сменила? Оно тебя делает еще большей красавицей, чем прежде!

Гамаюн смущенно опустила глаза, вспомнив причину незапланированной замены, и коротко проговорила:

– Спасибо, Алконост. Решила сменить облачение, как ты и советовала.

Мила поймала на себе пристальный взгляд Сирин и повернулась к ней. Подруга внимательно изучала лицо молодой княжны. После шутливого безмолвного вопроса одними глазами она спросила:

– Как тебе Сад наслаждений?

– Елисей показал мне весь двор, мы поговорили без всяких церемоний, можно сказать, открыто, по душам. И всё.

Девы-птицы наперебой стали сыпать вопросами:

– Что хотел знать царевич? Что рассказывал о себе? Каким его нашла Мила?

– Девы, мне кажется, мы не сойдемся. Общего у нас немного. Разве что мы оба люди – вот, пожалуй, и все совпадения.

– А сам царевич, – настаивала Сирин, – как он себя вел?

Мила не знала, как описать свое разочарование. К счастью, ей не пришлось этого делать. Алконост снова залилась смехом и затараторила сладким голосом:

– Пред нами будущая царица Земель буянских, а ты все про пустяки спрашиваешь! Уверена: знакомство прошло удачно. – Она подмигнула княжне.

Сирин безотрывно смотрела на дочь Велимира, пытаясь хотя бы по движению ее глаз понять, что могло произойти на встрече с царевичем.

– Я тебе по-хорошему завидую, подруга. Хотела бы я оказаться на твоем месте и прогуляться по Саду наслаждений.

Где-то в глубине крепости, у Главной площади, прозвенел колокол. Гамаюн нашла взглядом столбик солнечных часов на выступе стены одного из теремов и засобиралась на слушания в училище. «Опять не было времени узнать, зачем она говорит нам неправду, – подумала Мила. – В другой раз обязательно спрошу, непременно». Сирин тоже поднялась с каменного ограждения фонтана и, сославшись на дела, упорхнула в сторону ремесленных слободок. Мила и Алконост остались одни.