Пестрыя сказки [старая орфография]

— Да ужъ хороша и потха, — отвчалъ негодный мальчишка —, въ другихъ мстахъ я таки кое что набралъ, а у васъ въ гостиныхъ ?льдины что ли сидятъ? кажется у васъ и свтло, и тепло, и пропасть свчей, и пропасть людей; а чтожъ на поврку? день деньской васъ варишь, варишь, жаришь, жаришь, а много много что выскочитъ изъ реторты нашъ же братъ чертененокъ, не вытерпвшій вашей скуки. Хоть бы попалась изъ гостиной какая нибудь закружившаяся бабочка! и того нтъ, только и радости, что валить изъ реторты копоть да вода, вода да копоть, — индо тошно стало. —

Я оставилъ безъ отвта слова дерзкаго мальчишки, хотя бы могъ отвчать ему сильно и убдительно, и въ етомъ случа — виноватъ — поступилъ по чувству егоизма которымь, вроятно, я заразился въ гостиной: — я замтилъ что сатаненокъ, по обычаю всхъ лнивыхъ мальчишекъ, навертлъ указкою пропасть дыръ на словар; я тотчасъ расчелъ что мн въ нихъ будетъ гораздо удобне пролезть, нежели въ отверстіе, оставшееся между листами, и тотчасъ я принялся за работу и ну протираться изъ страницы въ страницу.

Сіе многотрудное путешествіе которое можно сравнить разв съ путешествиями Капитана Парри между льдинами океана, было мн не безполезно; на дорог я встретился съ паукомъ, мертвымъ тломъ, колпакомъ, Игошею и другими любезными молодыми людьми которыхъ проклятый бсенокъ собралъ со всхъ сторонъ свта, и заставляла раздлять мою участь. Многіе изъ етихъ господь, отъ долгаго пребыванія въ сдовар, такъ облпились словами, что начали превращаться въ сказки: иной еще сохранялъ свой прежній образъ; другой совсмъ превратился въ печатную статью; а нкоторые изъ нихъ были ни то, ни сё: получеловкъ и полусказка…

Повривъ другъ другу свои происшествія, мы стали разсуждать о средствахъ избавиться отъ нашего заточенія; я представилъ сотоварищамъ планъ, весьма благоразумный, а именно: пробираясь сквозь дыры, наверченныя указкою изъ страницы въ страницу, поискать: ?не найдемъ ли подобного отверстія и въ переплет, сквозь который можно было бы также пробраться тихомолкомъ?

Но представьте себ мой ужасъ и удивленіе, когда —, пока мы говорили, — я почувствовалъ что самъ начинаю превращаться въ сказку: глаза мои обратились въ епиграфъ, изъ головы понадлалось нсколько главъ, туловище сдлалось текстомъ, а ногти и волосы заступили мсто ошибокъ противъ языка и опечатокъ, необходимой принадлежности ко всякой книг…

Къ щастію въ ето время балъ кончился и гости, разъзжаясь, разбили реторту; сатаненокъ испугался и, схватя словарь подъ мышку, побжалъ помочь своему горю; но въ торопяхъ выронилъ нсколько листовъ своей дурно переплетенной книги, а съ листами нкоторыхъ изъ своихъ узниковъ — въ числ коихъ находился и вашъ покорный слуга, почтенный читатель!

На чистомъ воздух я употребилъ вс извстные мн магическіе способы, необходимые для того чтобы опять обратиться въ человка — не знаю до какой степени удалось мн ето; по едва я отлпился отъ бумаги, едва отеръ съ себя типографскія чернила, какъ почувствовалъ человческую натуру: схватилъ оброненныхъ сатаненкомъ моихъ товарищей, лежавшихъ на земл, и — вмсто того чтобы помочь имъ, расчиталъ что гораздо для меня будетъ полезне свернуть ихъ въ комокъ, запрятать въ карманъ и наконецъ — представить ихъ на благоразсмотрніе почтеннаго читателя…

II СКАЗСКА О МЕРТВОМЪ ТЛ, НЕИЗВЕСТНО КОМУ ПРИНАДЛЕЖАЩЕМУ

Правда, волостной писарь, выходя на четверенькахъ изъ шинка, видлъ, что мсяцъ, ни съ сего, ни съ того, танцовалъ на неб и уврялъ съ божбою въ томъ все село; но міряне качали головами и даже подымали его на смхъ.

Рудый Панько, въ Вечерахъ на Хутор.

По торговымъ селамъ Рженскаго узда было сдлано охъ Земскаго Суда слдующее объявленіе: