Читаем Пьесы и сценарии полностью

СИНБАР. Да дикий бред! Проглотим Тербольма и не поперхнёмся. Но ведь этого всё равно мало!

ФИЛИПП. Мы переросли рамки университетской лаборатории, нам надо становиться отдельным интститутом.

ЭНИ (не сводит глаз с шефа). Да! Мечта!


Алекс, взглянув на часы, порывается уйти.


ФИЛИПП. А с людьми? Кориэл предлагает конструировать автопрограмматоры. Откуда брать людей?

ЭНИ. А вот именно, пока мы ещё в составе университета, — надо его ловко использовать! Во-первых, производственная практика студентов-математиков, физиков. Заставить их работать на нас! Чем они там занимаются?!.. Во-вторых, с курсовыми работами. Разные дохлые стариканы высасывают темы из пальца. Наш фронт работ разбить на темы, утвердить в ректорате — и пусть кафедры эти темы дают!

ФИЛИПП. и так в наше русло будут затягиваться самые способные студенты. Блестяще, Эни! У вас золотая голова и в науке и в жизни!

ЭНИ (очень довольная). Я только отражаю свет. Но отражать — я умею.

АЛЕКС. О’кей, шеф, я пойду, некогда.

ФИЛИПП (вдогонку). Так что ж она не идёт, слушай?


Алекс ушёл направо.


СИНБАР (по-прежнему стоит, эффектно курит трубку). Всё это, шеф, детские игры. Я не хотел говорить при Кориэле, у него это больное место. Но таких субсидий, какие нужны нам, не даст никакая фирма. В нашу эпоху только государство платит деньги не считая. Если нам пристегнуться к военному ведомству или внутренней безопасности, — о нашем бюджете позаботится сенат!

ФИЛИПП. Я понимаю. Я над этим думал. Но если мы пристегнёмся, — ведь мы потеряем свободу поиска.

СИНБАР. Ничего мы не потеряем! Мы пристегнём одно-два направления, полезные для них. А делать будем — что нам надо. Вообще, я хочу предложить вам интересное знакомство, буквально на этой неделе. Один офицер, занимающий важный пост, хочет посмотреть нашу лабораторию.

ФИЛИПП. Да?.. А что, друзья, ведь это выход?

ЭНИ. и ещё какой!

ФИЛИПП. Выход. Выход! Приглашайте его, Синбар. Поговорим. Итак, что ж? Опыты на животных прошли безукоризненно, начинаем на человеке. Если эта особа, которую обещает Кориэл, всё-таки сегодня приедет, — сегодня же снимаем с неё биопотенциалы.

ЭНИ. По двумстам каналам?

ФИЛИПП. Да. Альфа, бета, тэта-ритмы, все острые волны, посторонние частоты. Затем…

СИНБАР. …кладём, даём состояние покоя в темноте, снимаем дельта-ритм. Затем световые вспышки нарастающей частоты… Да! Сказать Кабимбе, что… (Подхватывается, быстро уходит налево.)


Филипп и Эни сидят на прежних местах и внимательно смотрят друг на друга. Пауза.


ЭНИ. Наверно, всё-таки, не следовало мне идти к вам вчера…

ФИЛИПП. В конце концов, вы — моя близкая сотрудница. Почему вы не можете ко мне зайти?

ЭНИ. Это получилось жестоко.

ФИЛИПП. Но постепенно когда-то надо же… приучать её.

ЭНИ. Но как она смотрела на меня!

ФИЛИПП. Вот это как раз то, через что надо… переступить.

ЭНИ. Мне было гадко очень…

ФИЛИПП. Но если есть вина, — пусть она будет на мне. При чём же вы? Ну, не были бы вы, — рано или поздно другая. Надо же смотреть реалистически.


Пауза. Смотрят друг на друга.


ЭНИ. Хорошо. Я постараюсь…


Быстро входит СИНБАР.


ФИЛИПП (встаёт). Итак, обязанности распределены и известны. Вы меня позовёте. (В средней двери останавливается. Рассеянно.) Что-то я ещё хотел… Да… Ну, пока всё… (Медленно уходит.)

ЭНИ. Бедный Радагайс! Самый напряжённый момент, ему нужна ясность, твёрдость, — а у него такая трагедия дома.


Синбар молчит, вглядывается. Он когда и не курит — вертит трубку.


Что ты на меня уставился?

СИНБАР (прочно стоит, расставив ноги). Жду, что ты скажешь ещё.

ЭНИ. Пока всё.

СИНБАР. Мне кажется, ты интересуешься не тем, что нужно.

ЭНИ. Нашим общим делом?

СИНБАР. Семейные дела шефа?

ЭНИ. В той мере, в которой они отражаются на руководстве?

СИНБАР (подходя, мягче). Эни! Мне кажется, уже шепотком о нас начинают шутить.

ЭНИ. От этого женщина всегда страдает больше!

СИНБАР. Хорошо. Я осознал. Это была моя ошибка.

ЭНИ. Сколько я ночей проплакала, ты не знаешь.

СИНБАР. Ну, теперь ты разветвлённо будешь меня попрекать. (Берёт её за локти.) Теперь я говорю: женимся! немедленно женимся! А ты…?

ЭНИ. Но я приучена к логике, Синбар. Ты говорил — надо ждать твоей диссертации. Так подождём, осталось меньше.

СИНБАР. Но ты ещё недавно сама настаивала!

ЭНИ. А ты мне плёл о науке, о стариках-родителях, о твоих маленьких сёстрах…

СИНБАР. Эни, ты росла в благополучии, у тебя был гладенький путь. Не успела ты кончить университет, я ввёл тебя сюда. А я знал нужду, и напуган ею, и не хочу больше. (Пытается обнять.)

ЭНИ (вырываясь). Тут студенты ходят!

СИНБАР. Хорошо, ждём так ждём. Но что изменилось? Целый месяц ты… н-н-н… Я озверею к чертям скоро! Придумываешь разные предлоги… Я могу заподозрить у тебя…

ЭНИ (раздельно). А ты не думал, что я у тебя давно могла заподозрить…?


Перейти на страницу:

Все книги серии Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман