Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключения

Через некоторое время участники спектакля выходят, ставят стулья на сцене и устраиваются поудобней. Регина Щукина, которая на сцене может талантливо преобразиться хоть в подростка, хоть в старуху, похоже, уже отпраздновала сорокалетний юбилей. Настоящая артистка! Рассказывая о себе, она ни на минуту не перестает играть. Я любуюсь ею, словно избалованным обаятельным ребенком.

Мнения зрителей по поводу спектакля в зале между тем разделились. Одни, как и мы, в восторге от талантливой драматургии, великолепной игры актеров и гротескного сюжета, призванного вспомнить и пробудить все хорошее, что есть в нас. Другим спектакль категорически не нравится, они разочарованы, критикуют режиссера и поминают недобрым словом ни в чем не повинного Валье-Инклана. Наши соседи – две дружные семейные пары – особенно расстроены и чуть не плачут от разочарования:

– Мы пришли посмотреть на нашу любимую Регину, – твердят они, – а тут такое…

Комментарий Руслана

Спектакль месяца позволяет убрать грань между сценой и зрителем, когда все в дружеской обстановке обсуждают прошедшую постановку. Всегда найдутся и те, кто в восторге, и те, кто, напротив, разочарован. Но сам факт обсуждения, сама возможность выразить свое мнение – это, конечно, радует.

Режиссер – Ирина Куберская – живет в Испании много лет, хорошо знает тамошнюю театральную жизнь и поясняет, что Валье-Инклан – одна из крупнейших фигур испанской культуры. Представленные две пьесы – эсперпенто («страшилки») были написаны им для театра кукол. Этим, видимо, и объясняется появление кукол во второй пьесе. Абсурдность поведения его героев, показ самых низменных сторон человеческой души – все это присуще творчеству испанского драматурга.

В ходе беседы всплывает и тот самый жест руками, производимый героиней Регины Щукиной. Смысл его довольно глубок: раздвинуть границы, расширить самосознание, открыть себя для мира и космоса вокруг. Философское пояснение жеста повергает нас в задумчивость, из которой выводит окончание дискуссии. Мы громко хлопаем артистам и режиссеру и, вдохновленные, покидаем зал.

Какое счастье выходить из театра, любуясь освещенным прожекторами темным садом, и увлеченно обсуждать только что увиденный спектакль! Правда, этим интереснейшим делом заняты сейчас не только мы, а еще те две семейные пары, что чуть не плакали на дискуссии. Они стоят у ограды Измайловского сада и громко возмущаются. Заметив нас, практически хватают за рукава и вовлекают в очередное обсуждение пьес Валье-Инклана. Одна из женщин утверждает, что они были на многих постановках театра и им понравилось абсолютно все, другая согласно кивает головой. Мы, помимо воли, втягиваемся в разговор и спрашиваем, что они успели посмотреть. Из перечисленного делаем вывод, что они не были на тех спектаклях, которые довелось увидеть нам.

Например, «Метро». Беспрецедентная одноактная постановка! Известная американская пьеса о двух молодых хулиганах, терроризировавших пассажиров метро. В конце один из хулиганов становится убийцей. Комедия, которая по ходу пьесы оборачивается трагедией, обнажающей перед лицом смерти характеры и души героев, словно предстающих перед своим Создателем. После спектакля я вышла, помнится, настолько потрясенная, что заплакала, стоя возле здания Малого зала, а Руслан вытирал мне слезы. Потом с трудом смогла проехать на метро до дома и шарахалась от всех темных углов. Руслан до сих пор считает «Метро» лучшей по силе драматизма из увиденных нами постановок.

Поэтому сейчас мы сообщаем своим оппонентам, что им надо бы посетить этот… и еще вот этот спектакль (напрягаем память и перечисляем). Мы пытаемся их убедить, что увиденное нами сегодня – тоже беспрецедентно, потому что испанский театр своеобразен и отличается от русского. Надо принять это как данность и попытаться понять. Будто сделать тот своеобразный жест руками – раздвинуть границы сознания и открыть для себя нечто новое. Собеседники хмурятся и качают критически головами. Они с нами не согласны. Но мы не в претензии: как и национальные театры, все люди разные, у каждого свое видение. Расстаемся не вполне довольные друг другом, но вежливо раскланиваясь и желая всего наилучшего.

Только представьте, насколько это здорово: набережная Фонтанки, горящая тысячами огней, темное небо Петербурга и небольшая толпа незнакомых дотоле людей, с жаром обсуждающих увиденную только что театральную постановку. Магия театра и Петербурга… И еще незнакомой нам ранее Испании.