Петербургские крокодилы

Через минуту лихой извозчик мчал его на Выборгскую, а через час страшная тревога поднялась в суде… во все полицейские части полетели телеграммы: что важный подследственный арестант бежал из камеры следователя!..

Долго все прокуроры, следователи, сыщики, и караульные ломали голову, как могло случиться переодевание, пока небольшой кусочек черного крепа, которым был, видимо обшить воротник Паратова-Рубцова и дюжина маленьких кусочков той же материи, скрывавших блеск металлических пуговиц, не были найдены при входе в камеру следователя… Но это блестящее открытие, и прекрасно разрешенная гипотеза не повели ни к чему — птичка улетела, страшный Рубцов опять был на свободе.

Глава VIII

Домчавшись до одного очень небольшого и невзрачного дома по Симбирской улице; как известно, тянущейся позади артиллерийского училища чуть ли не до городских выгонов, Рубцов соскочил у ворот, и приказав извозчику ждать себя, вошел через калитку на большой, грязный и полузанесенный снегом двор. Ему во что бы то ни стало надо было скрыть свои следы, и он, не зная наверно, где найти в этот час своего верного помощника Капустняка, о котором со дня ареста не имел никаких сведений, на удачу кинулся к одному из главных деятелей шайки, перепродавцу всякого краденного товара, и потому своему благоприятелю — Прову Антоновичу Корейшеву, обитавшему в собственном доме на Выборгской. Он знал, что у него всегда можно встретить кого-либо из подручных шайки, а через него узнать, где теперь искать Капустняка, или по крайней мере, куда он уехал.

Отправляясь на свидание с Клюверсом в квартиру барона Кармолина, Паратов-Рубцов прекрасно сознавал, что он подвергает себя страшной опасности и потому принял свои меры, как-то: надел сюртук с металлическими пуговицами и зеленым бархатным воротником, прикрытым крепом, взял сапоги с заготовкой, сделал распоряжения на случай своего ареста, как и куда скрыть бумаги и документы, находящиеся в «Европейской гостинице», но не зная наверно, будет ли он арестован, не мог даже гадательно определить время побега, и хотя все его подчиненные были твердо убеждены, что батюшку атамана Василия Васильевича Рубцова никакой каменный мешок не удержит, и не знали, когда это может случиться, так как караулы в доме предварительного заключения были строги и Рубцову невозможно было дать о себе знать.

Ехать на квартиру к Капустняку, или в обычный трактир «Царьград» атаман боялся. Мало ли что могло произойти во время его двухнедельного отсутствия… Он не знал даже, не арестован ли еще кто из шайки… словом, боясь попасться снова в руки сыщиков, Рубцов на первое время хотел себя вполне обезопасить, и потому нарочно выбрал такое нейтральное место, как квартира Корейшева, известного ростовщика и закладчика, с которым, притом, был связан самыми крепкими узами — взаимным денежным интересом… От него лучше, чем от кого-либо он мог узнать о положении дел, так как его логовище посещали не одни только воры и грабители, но порой и сыскная полиция, понявшая, что с правильно организованной шайкой, имевшей свои склады, и своих агентов во всех больших центрах, бороться невозможно. И потому, в крайних случаях, как, например, в случае пропажи вещей у великих мира, от которых зависела их карьера, являвшихся униженно выпрашивать, или даже покупать украденные вещи.

Пров Антонович держал себя с этими господами очень надменно и сдержанно, иногда позволяя себе маленькие шуточки на счет их профессии, но никогда не отказывал в помощи, и редко, когда не разыскивал и не продавал «за свою цену» сыщику необходимую ему вещь… Таким образом, он попадал в две цели — сыщики, пользующиеся его благорасположением, скоро и быстро разыскивали похищенное у лиц высокостоящих, и потому шибко шли в гору в служебной иерархии и, в свою очередь, платили ему тем, что сквозь на его деятельность, и никогда еще ни один полицейский протокол не был составлен у него на квартире, и хотя полиция сообща с следователем несколько раз проводила у него обыски, но всегда находился кто-либо из благоприятелей, который вовремя давал ему знать о надвигающейся грозе, и она приходила и проносилась безвредно…

Так и теперь, в виду нескольких смутных указаний, что Пров Антонович сильно скомпрометирован в одном крупном воровстве, совершенном во время ареста Рубцова кем-то из его товарищей, у скупщика-закладчика был сделан внезапный обыск-выемка. Но предуведомленный благоприятелем, Пров успел часть поличного спустить с рук, а часть спрятать так в погребок своей квартиры, что после трехчасового обыска следователь и полиция, не найдя ничего подозрительного, и даже сомнительного, должны были в смущении удалиться. Во все время обыска, Пров был положительно невозмутим, и только порой подзадоривал полицейских, тщательно шаривших по стенам и в полу.

— Ищи! Ищи, голубчик! — авось найдешь… награду дадут!.. — говорил он с ядовитой улыбкой… Шарь! Шарь!.. Апорт иси!..