Петербургские крокодилы

— Дама… — Голубцов задумался… — Постойте!.. — вдруг спросил он после паузы… — Не та ли эта дама, которая была с ним в ночь пред вашим арестом, в квартире госпожи Шпигель… Не она ли?..

— Я не знаю, господин адвокат! — перебил его резко Борщов, который в течение последних месяцев петербургских скитаний, суда, и тюремного заключения приобрел гораздо больше развязности, — я не знал, что я попаду опять на допрос… я бы не пошел к вам!.. До свиданья…

— Постойте… постойте, куда же вы?.. Если я только желал узнать что-либо, то это исключительно из желания пользы как князю Перекатипольеву, который интересует вас, то есть виноват, пославшую вас даму, так и пославшей вас даме… Если она та самая, которая была в тот вечер у Шпигель, и так быстро скрылась, то передайте ей, что в ней одной вся разгадка той страшной мучительной драмы, которая отчасти разразилась, отчасти готова разразиться над головой Перекатипольева, и что одного её слова будет достаточно, чтобы спасти его.

— Как! Спасти! Разве он?..

— В тюрьме, и через две недели будет пред судом присяжных… она одна может спасти его…

— Но в каком деле его обвиняют…

— В покушении на убийство госпожи Шпигель… да вот посмотрите, — и адвокат подал Борщову грязно-серый лист одного из наиболее распространенных листов столичной прессы, там под заманчивым заглавием:

«Покушение на убийство в тайном притоне», было помещено извлечение из обвинительного акта, уже врученного князю Перекатипольеву.

— Обвиняют в убийстве… — вскрикнул молодой человек, — это ужасно…

— Вот видите, я говорил правду, — заметил адвокат, — если дама, о которой шла речь, хочет его спасти, пусть заедет ко мне, или я приеду к ней, она одна может его спасти, иначе, дело плохо… Сибирь и долгая каторга…

— Что он ни делал, как ни убеждал Голубцова передать ему подробности, опытный адвокат был неумолим, и требовал открыть фамилию дамы, интересовавшейся князем, — словом, Борщов был в полном неведении, что ему делать, но он знал и без того довольно, чтобы доказать Ольге Саблиной, что его поиски были не безуспешны.

— Адвокат, со своей стороны, умолял его узнать, не известен ли его знакомой даме адрес той женщины, которая была с ним у госпожи Шпигель, рассчитывая только этим путем спасти своего клиента.

Борщов теперь просто бежал домой, у него был целый запас сведений, которыми он мог поделиться с Оленькой.

Почти подходя к дому, Борщов вспомнил о другом поручении, данном ему молодой девушкой. Тотчас зайдя в магазин, купил он бумаги и конверт, завернул в чистую бумажку обе двадцати пяти рублевые кредитки, написал измененной рукой адрес, и дойдя до угла Невского и Владимирской, послал конверт по адресу старухи Саблиной с посыльным. Только спустя час времени пошел он обратно в квартиру и был приятно поражен: в комнате его матери веселая и торжествующая сидела старуха Саблина… Мечты её сбылись: она могла купить еще подушку и одеяло для дочери и заплатить в мелочную лавку… Она только очень удивилась, как это о ней вспомнили, и кто это прислал ей к празднику пятьдесят рублей.

Ольга, к которой тотчас же прошел молодой человек, казалась гораздо спокойнее. Она была приподнята на подушке и кроткая, добрая улыбка играла на её художественно очерченных губах. Она узнала походку Борщова прошептала, протягивая ему обе руки:

— Ну что? Узнали? Где он? Что с ним?

Молодой человек в коротких словах объяснил ей положение дела… она, оказалось, ждала этого исхода, или, по крайней мере, была к нему приготовлена… Когда дела дошло до просьбы Голубцова, указать адрес дамы, бывшей с Перикатипольевым у Шпигель, она задумалась… задумалась крепко, глубоко, вдруг яркий, резкий, но как бы радостный огонь сверкнул в её взгляде… она опять положила свои руки на руки Борщова.

— Слушайте, родной мой, дорогой… ступайте теперь, сейчас, обратно к Голубцову… скажите, что я прошу его заехать ко мне, сейчас, сию минуту.

— Но подумайте, что скажет мама!.. Что вы хотите делать?..

— Терять нельзя ни минуты… я хочу спасти его… и я спасу… во что бы ни стало!

— О, как вы сильно, горячо любите его! — проговорил, с легким упреком, молодой человек, и в голосе его дрожали слезы.

— Я люблю?! Кто вам сказал!.. Нет, нет, но я должна спасти его и спасу!.. Если бы даже самой пришлось погибнуть.

— Но, если не любите… зачем же жертвовать собой!.. Зачем?!

— Потому что он… мой… нет… не могу, не могу… не скажу…

Борщов стоял бледный и дрожащий, ему и в голову не могло прийти, чтобы миллионер и князь мог быть братом этой бедной и несчастной девушки… Опять злое, ужасное подозрение смутило его душу…

— Ради всего святого, ради Бога, умоляю вас, не томите, не томите меня… скажите, что влечет вас к нему, этому преступнику, которого ждет суд, и может быть, ссылка!..

— Нет… нет… не могу… не спрашивайте… узнаете на суде… теперь не могу… Ступайте и привезите мне его защитника… — Ольга в изнеможении склонилась на подушку…

Молодой человек был сам не свой… Он не мог больше сомневаться, она любила другого.

Борщов махнул рукой и вышел молча… не оборачиваясь, не прощаясь.

Глава ХXII Суд