Петербургские крокодилы

— Дурак!.. Ты вечно придумаешь, что-нибудь такое, что может возбудить подозрения… ступай, дурак, положи их на место. Щуки по коридорам шныряют.

Рыжий человек, словно, не замечая нелестного эпитета, два раза, навязанного ему вошедшим, тотчас вышел, и вложил ключи в замки соседних дверей. Находящийся при коридоре половой, с согласия которого были взяты ключи, подошел к нему с недоумением во взгляде.

— Не надобятся? — спросил он почтительно.

— Сам велел… не знаю, — отвечал рыжий — и вернулся в номер к военному.

— Ну, «Дятел», — начал тот, когда дверь была затворена с теми же предосторожностями, — докладывай, что нового? Исполнил ли ты поручение.

— Нового много, Василий Васильевич, — отвечал тот подобострастно, — Клюверс приехал.

— Знаю, — резко ответил военный.

— Шведов с Плюевым будут его очищать сегодня у Франциски.

— Знаю, — дальше.

— Еще одно дельце знаю, да не знаю, как и сказать, — проговорил рыжий таинственно… — Стен боюсь, сам себя боюсь… чтобы спьяна как не проболтаться.

— Ну, полно балясы точить… говори, в чем дело…

— Только чур пополам!.. — проговорил рыжий решительно.

— Петька! — крикнул на него военный. — Вон!

— Батюшка, Василий Васильевич, простите, никогда не буду… что я без вас — тьфу!.. Простите.

— Полно ломаться — выкладывай.

Тогда толстенький человек встал, подошел вплотную к Василию Васильевичу и шепотом произнес.

— Карзанова здесь — приехала…

— Только-то?.. Ха, ха, ха… да я ее сам вчера видел…

— Видели вчера? Не может быть… она только что сегодня с отцом приехала…

— Сегодня, с отцом?.. Что ты городишь?.. Какой отец…

— Э, да вы батюшка, Василий Васильевич, видно, ничего не знаете; за ту неделю, что вы в Тулу проездили, тут делов натворилось, ай люли… Я не про ту Карзанову говорю, что из актерок за младшего сынка карзановского в Париже замуж вышла, а про другую, старшего брата Ивана законную супружницу.

— Ивана Карзанова законная жена? Что ты городишь?! — военный даже привскочил на стуле.

— Видит Бог, правда, святая правда… разрази меня Царица небесная… — рыжий перекрестился.

— Да ты откуда знаешь…

— Видите, мне один благоприятель писал из Нерчинска, — что там проявился будто бы новый наследник карзановских миллионов… Поняли…

— Ничего не понимаю.

— Да и как понять… Механика больно хитра, видите, все по порядку: у миллионщика Карзанова в Иркутске было два сына да дочь; один сын, старший то, Иван, при отце еще запил, его под начал отдали, а он сбежал, да в Нерчинск, да там и помер, а меньшенький — то в чужие края лечиться уехал, да там после смерти отца на актерке женился, да и помер тоже, выходит, что все имение, многие миллионы, дочери пошли, а она замужем за пройдой из чинуг, за Клюверсом.

— Знаю, знаю!.. — нетерпеливо проговорил военный, — что же дальше — что дальше.

— А дальше то, что она писала, и в суд подавала, что тяжела, значит… а вышло, все вздор, одна канитель, а уж и не любит же она Клюверса, в ложке воды бы утопила!

— И это знаю…

— Ну, а на вдовью долю, много ли выйдет?..

— Все я знаю… говори толком, какой наследник

— Все своим чередом… Вот и зажил это, Клюверс, фертом, фу ты, ну ты, проходи мимо!.. Деньгами так и швыряет… потому чужие, даром достались — а тут, на поди, новый наследник объявляется… Перст Божий! — говоривший вздохнул и с расстановкой выпил стакан пива.

— Послушай, «Дятел», если ты сейчас мне всего не выложишь — отступлюсь я от тебя, и пропадай ты пропадом.

— Сейчас, сейчас, все предоставим… Вот и пишет мне благоприятель. Смотри, не зевай, едет к вам в Питер законная жена старшего сына, Ивана Карзанова, с сынком, в законе рожденным, права отыскивать здесь, говорит, боясь, чтобы дурные люди не извели наследника стольких богатств, от всех таясь хоронилась, и тайно в Питер под чужим паспортом уехала, вместе с отцом, заштатным пономарем кафедрального собора.

— Старшего сына Ивана… жена и сын?.. Да как же это… он под началом был — а бежал… Нет ли здесь обману…

— Нет, Василий Васильевич, человек такой пишет, что два раза подумает прежде, чем за перо взяться… да что мудреного, и мне помнится, когда я в Нерчинске мелкозвоном бренчал [Носил цепные кандалы. — Прим. автора] тоже говорили, что какой-то пропойца иркутский купеческий сынок… на пономарихиной дочке женился и на Заимку[Загородный хутор. — Прим. автора] ее увез, да там и помер… Тогда невдомек, может и фамилию слышал, а теперь позабыл… дело статочное. — Все, может быть — а если так, Клюверс со всеми миллионами затрепещет.

— И то! Правда! Ты-то что же сделал, как письмо получил… прозевал, небось!