Петербургские крокодилы

Только что уехавший от неё офицер был последним представителем некогда славной фамилии князей Перекатипольевых. Его отец, старый князь, Андрей Иванович, женившись в молодых годах на артистке Саблиной, недолго наслаждался полным счастьем. После рождения сына Саши, начались между молодыми супругами бесконечные размолвки от беспричинной ревности князя, которые, наконец, завершились катастрофой. Князь Андрей Иванович приревновал жену к своему начальнику (он служил в армии), вызвал его на дуэль и убил… Боясь суда и ответственности, он бежал за границу, захватив сына и бросив подозреваемую жену на произвол судьбы…

Пораженная этим страшным ударом, молодая женщина бросилась его разыскивать, проездила весь скудный остаток денег, чтобы прийти к заключению, что муж исчез, словно в воду канул, и ко второму еще более ужасному, что она скоро будет матерью ребенка.

Много надо было иметь энергии, чтобы пережить и вынести эти удары и не упасть духом. Вера Васильевна была женщина, привыкшая к работе, к нужде, она смело бросила титул и вновь поступила на сцену. Но, к сожалению, таланта у неё было мало, а небольшой голосок, за который ее держали на сцене, стал увядать с годами, образования она никакого не получила, связей не было, и к тому времени, когда начнется наш рассказ, бедность, гнетущая бедность заступила место даже той крайне небогатой обстановки, при которой провела последние годы Вера Васильевна, и вырастила свою дочь, красавицу Ольгу. Ольга, в свою очередь, получив от природы ослепительную, чисто-восточную красоту, не была наделена ни твердым характером, ни стальной волей, чтобы бороться с нуждой и лишениями. Ее приводили в умиление наряды модных дам, рысаки, бриллианты, экипажи. Получив тоже, одно пансионское, самое поверхностное образование, она стыдилась, тяготилась своей бедностью, и против желания матери, решилась искать места компаньонки или лектрисы. Во-первых, чтобы не быть в тягость матери, еще кое-когда игравшей на клубных сценах столицы, из-за разовых. А во-вторых, и в главных, чтобы пожить, хотя и в людях, в другой, более изящной обстановке, чем небольшой «угол» пятого этажа, где она помещалась вдвоем с матерью.

Последнюю причину она скрывала в глубине души, но опытный глаз Франциски Карловны подметил эту слабую струнку, и на ней-то основала все надежды достойная госпожа Шпигель.

Все эти соображения проносились в голове Франциски Карловны, кроме одного, она была за сто верст от мысли, что молодые люди, любви которых она взялась покровительствовать — были брат и сестра!..

* * *

Резкий звонок, раздавшийся в передней, вывел ее из приятных мечтаний и она, спрятав, оставленные молодым человеком, деньги в карман, вышла к гостям.

Приезжих было трое: высокого роста старый господин с большой седой бородой, в круглых черепаховых очках, плотный, среднего роста брюнет, с бритой чиновничьей физиономией, и немецкого облика человек, с большими белокурыми усами и громадной лысиной почти во всю голову.

— Мое почтение, дорогим гостям, — обратилась к приезжим хозяйка, — вы меня совсем забыли, что поделываете… как здоровье…

— Благодарю, — отвечал за всех господин с чиновничьей физиономией, — вот с сибирским товарищем по Петербургу странствуем, неведомых стран ищем.

— О, господин Клюверс, — улыбаясь отвечала Франциска, — захоти вы, с вашим золотым ключом, разве найдутся запертые двери?

— Надоело покупать, многоуважаемая хозяюшка, «душа волненья жаждет» [Вольная цитата из стихотворения К.Рылеева К N.N. («Ты посетить, мой друг, желала…»), 1824. «Душа в волненья тяжких дум / Теперь одной свободы жаждет»]! — проговорил нараспев, словно декламируя, Клюверс, — хочу сильных ощущений…

— И за этим дело не станет… Карты любите? — улыбнулась хозяйка…

— До обожания…

— Вот и прекрасно… Я составлю вам партию, достойную вас… а к тому времени и одна особочка слетит, есть над чем зубки попробовать, — успокойтесь, не из таких… ни, ни…

— Посмотрим, посмотрим, вперед не хвастайтесь, мы соболям цену знаем, — острил Клюверс и, с позволения хозяйки, закурил сигару.

Приехавший с ним купец Зверобоев принадлежал к породе тех любознательных и наивных россиян, которые, раз выбравшись из родного медвежьего угла, стараются исследовать неведомые дотоле страны столиц, до тонкости, до самой сути. Иван Лукич Зверобоев, приехавший недавно из Сибири с каким-то грандиозным проектом, сумел уже заручиться чичероне в северной столице, в лице барона Кармалина, и уже порядочно испытавший на своих карманах все прелести Петербурга, наткнулся на сибирского знакомца Клюверса, из мелких чиновников главного управления, сделавшегося зятем Карзанова, первого сибирского миллионера-золотопромышленника, и затем, за смертью двух сыновей Карзанова, и его самого, очутившегося единственным обладателем колоссальных богатств этого сибирского Ротшильда.