Петербургские крокодилы

Сыщик подошел к окну и посмотрел на улицу. На другой стороне тротуара ходил какой-то благообразный господин в высоких калошах и барашковой шапке. Кирпичев спустил штору в среднем окне и в ту же минуту человек, ходивший по тротуару, перешел улицу и направился к воротам дома, где квартировал Кирпичев. Послышался легкий стук в дверь и через минуту на пороге стоял один из агентов главного сыщика.

— Вот в чем дело, Суслов, — начал начальник, — возьми еще «сподручного», ступай к капитану Цукато тот, что электричеством морочит… У него есть ученик Андрей Борщов, вызови его поаккуратнее, и привези сюда немедленно… Смотри, не испугай птички, не говори «зачем», «почему», а главное, чтобы он не убежал… ну, марш… Помни, дело экстренное и секретное, — можно отличиться и попасть в «штат».

Видно, последнее обещание было настолько важно, что агент как-то весь просиял и удалился с низкими поклонами своему начальнику.

Голубцов хотел было удалиться, но сыщик просил его остаться, доказывая, что допрос молодого Борщова будем крайне интересен и, может статься, поможет раскрыть истину.

Голубцов остался.

Через несколько минут, с парадного крыльца раздался звонок, и в прихожей появились агент и Борщов.

Последний был до нельзя сконфужен и озирался во все стороны, как пойманный зверек…

Он никак не мог догадаться, куда и зачем его привезли.

Кирпичев и Голубцов пристально взглянули на него, когда он вошел в зал.

— Нет, это не преступник! — мелькнуло в уме адвоката…

— Этот мальчишка сконфужен и трусит, значит — за ним что-то есть, — мысленно решил сыщик, и очень вежливо предложил Борщову садиться…

Начался допрос.

Глава XI Документы

Положение Борщова было крайне щекотливо. Исполнив под влиянием безумной страсти к Юзе, которая решительно околдовала его, такой проступок, который порицали все нравственные силы его души, то есть сделав два новых отпечатка карзановских документов с камня, осторожно сохраненного капитаном, он целое утро ждал грозы от капитана, предполагая, что тот заметит следы отпечатков, которые Борщов, в свою очередь, старался скрыть всеми известными ему способами. Но капитан был далек от подобной мысли, и выслав всех учеников из отделения литографии, поставил этот самый камень опять на станок и стал делать над ним какие-то опыты.

Не успев вчера передать сфабрикованные бумаги Юзе, Борщов с замиранием сердца ждал минуты, когда ему удастся освободиться от этих бумаг, которые, казалось, жгли, душили его. Он даже хотел одно время бросить их в огонь, но воспоминание о страстном поцелуе красавицы, ожидание в награду еще многих других таких же огненных лобзаний, поколебали его нерешительную натуру… Бумаги остались в его кармане.

Он знал, что раньше вечера ему не удастся видеть Юзю наедине и терпеливо стал ждать отъезда капитана в клуб… Но тут случилось обстоятельство, совершенно смутившее его… Приехал какой-то господин, вызвал его и потребовал, чтобы Борщов за ним следовал.

Сколько ни упрашивал Борщов сказать зачем, и кому он нужен, приехавший не говорил, и Борщов по совету капитана поехал узнать в чем дело.

Привезенный в квартиру Кирпичева, и встретивший там двух совершенно незнакомых людей, он в первые минуты совершенно растерялся и не знал, что отвечать на уклончивые, чисто иезуитские вопросы, которые предлагал ему сыщик.

— Скажите, пожалуйста, — после целого ряда ничего не значивших вопросов, обратился к нему Кирпичев, — знаете ли вы, что в квартире госпожи Шпигель, в том же доме, где вы учитесь у капитана Цукато, вчера вечером, было совершено преступление.

— Знаю… — как-то нерешительно отозвался молодой человек, — слышал.

— Когда вы об этом услыхали — вчера или сегодня?

Молодой человек совсем сконфузился, он не жил в доме капитана и потому присутствие его на лестнице его квартиры, для свидания с Юзей, могло быть только контрабандой. Эти мысли заставили всю кровь броситься ему в лицо, и он чуть прошептал:

— Сегодня утром.

— Прекрасно, теперь скажите же мне, каким образом, находясь в доме, где совершено преступление, вы о нем ничего не слыхали вчера вечером, хотя мне доподлинно известно, что вы вышли из дома только через час после отбытия полиции?..

Трудно описать смущение молодого человека при этих вопросах, он делал страшные усилия, чтобы не выдать себя и старался побороть охватившее его волнение.

— Я провожал знакомую, — начал он тихо, понимая, что отрицать совершившийся факт, и к тому же факт, известный допрашивающему, было бы безрассудно.

Ему, как новичку, в подобных делах, и в голову, не приходило отказаться отвечать, без формальной повестки о вызове к следователю, или просто спросить у сыщика, на основании чего он обращается с ним, как с обвиняемым.

— Провожали знакомую… прекрасно… но чью знакомую, вашу или господина Цукато?

Вопрос был поставлен, как говорится, ребром, надо было найти какой-либо исход.

— Свою знакомую, — отвечал молодой человек, решившись в душе не поддаваться охватившему его чувству робости.