Петербургский текст Гоголя

Мотивировано и его появление в Щукином дворе – популярном тогда столичном рынке, где торговали различным ходовым товаром, в том числе лубком и копиями известных картин. Рядом, в Чернышевом переулке, располагались различные государственные учреждения. Чертков оказался там после визита к какому-то меценату: он одет во фрак и потом говорит слуге, что «достал деньги»[537] (50 рублей по тем временам составляли весьма значительную сумму). Гоголь, видимо, бывал на этом рынке зимой-весной 1834 г., пока хлопотал о месте в Киевском университете: Департамент народного просвещения находился поблизости, на Садовой улице[538].

Изначально молодому герою предназначалось имя Леон (от фр. «лев») – вероятно, чтобы подтвердить «сентиментальные» истоки чувствительного, противоречивого по характеру персонажа, напоминавшего главного героя в романе воспитания. Так, Леоном звали сироту, сына отставного военного в «романтической истории» Н. М. Карамзина «Рыцарь нашего времени» (1802–1803), то же имя носил герой в отрывке философического романа А. В. Никитенко «Леон, или Идеализм», опубликованном в альманахе «Северные Цветы на 1832 год» (СПб., 1831), и речь во фрагменте шла о ретроспективном критическом взгляде на детство и юность рассказчика, на его «чувствования» при вступлении в свет. Затем, в первопечатном тексте, Гоголь передал имя льва сыну художника-монаха – офицеру, уничтожавшему портрет словом.

Камердинером молодого героя в черновой редакции был «мальчик лет 14», однако не указывалось, что художник и его слуга проживали «в деревянном доме на Васильевском острове в 15 линии». Здесь – на окраине города недалеко от Академии художеств – снимали дешевые квартиры художники и «посторонние» ученики Академии. Описанию 15-й и 16-й линий посвящены гоголевские наброски начала 1830-х гг.: «Страшная рука» – с подзаголовком «Лунный свет в разбитом окошке чердака на Васильевском острове в 16-й линии» – и отрывок <“Фонарь умирал”>.

В черновой редакции сначала была резко сниженной греческая фамилия ростовщика: Пердомихали / Попендуло, – далее использован смягченный ее вариант Пертомихали, и только в эпизоде неудавшегося уничтожения портрета появлялся Мавромихал (от греч. maurós – темный или «мавр»; род Мавромихали был проклят за то, что в октябре 1831 г. двое из этого рода убили у входа в церковь греческого президента И. Каподистрия). Затем в первопечатном тексте Гоголь вернул ростовщику исходную фамилию Петромихали, которую изначально трансформировал и травестировал: в черновике она зафиксирована единственный раз как описка. Видимо, она восходит к «Петру Михайлову» – псевдониму Петра I в его заграничном путешествии, а характерные черты ростовщика – «высокий рост», «лицо… темно-оливкового цвета» и подчеркнутая «неподвижность» – отчасти сближают его с Медным всадником[539]. Кроме того, по версии Вс. Сахарова, фамилия Петромихали образована от полного имени главы греческого преступного рода, брата и отца убийц, деспота Петробея Мавромихали. Заметим: во 2-й редакции «Портрета» ростовщик упоминается вовсе без фамилии.

Место, где он жил в Коломне, также указано не случайно. Заболоченная местность в городской черте, непригодная для жилья и строительства и потому отданная под выпас домашнего скота – Козье болото – тогда была необходима в любом большом городе, хотя болото, по народной традиции, воспринималось как нечистое, проклятое место, обиталище чертей. Именно со столичным Козьим болотом, находившимся в глухом углу Малой Коломны, в начале 1830-х гг. была связана неприятная «денежная» история, получившая огласку и наверняка известная Гоголю. «По случаю прекращения вспышки холеры» и желая отметить рождение младшего сына Николая I – Великого князя Михаила Николаевича, жители Малой Коломны в 1832 г., собрав небольшие деньги, попросили выстроить на Козьем болоте храм Воскресения Христа. В остальном они, наверное, понадеялись на казну, а затем и дополнительные пожертвования… но так и не дождались помощи государства (нужную сумму «добирали» потом еще 12 лет).