Петербургский текст Гоголя

Заметим, что у Вашьядана старость тоже довольно условна и противоречит его внешности (так Глафире старик до конца представляется ее молодым женихом). Таким образом, внешностно-возрастные градации Черткова и Вашьядана оказываются в достаточной мере условными, хотя и по-разному мотивированы– ми. Но в обоих случаях речь идет о неестественном переходе от молодости через зрелость – к старости, за которой следует смерть героев. Тем самым они как бы родственны трем существующим в обществе поколениям и потому – правда, в разной степени – способны отражать «характер» эпохи. С другой стороны, индивидуальные изменения внешности в зависимости от возраста естественны потому, что свойственны каждому человеку. Но подобные метаморфозы и Вашьядан, и Чертков претерпели за короткий период, а затем внезапно завершили свой жизненный цикл. При этом различна динамика их развития. Образ Вашьядана, по существу, довольно статичен от начала до конца повествования: обрисовка героя следовала схеме «демонического» типа, ее основополагающие пункты были заранее известны автору и читателю, легко распознавались в описании. У Черткова же в начале повести «демоническое» лишь слегка намечено (в частности, его фамилией[606]), так как он мог стать героем иного, «высокого» романтического плана как молодой начинающий художник, человек творческий, отвергающий своей духовностью всяческие искусственные границы, рамки. Ведь, по словам Ю. В. Манна, «художник – типичная форма романтического героя в прозе и драме» того времени[607].

Однако далее в повести эволюция данного образа противоречит обычному типологическому развитию «творца». И необходимо сразу отметить то, что предопределяет дальнейшие метаморфозы Черткова: в отличие от «идеального художника» и художника-монаха, он «мельче» – и личностно, и своим дарованием, и устремлениями – «высокого», творческого типа. Не случайно он становится ремесленником, чьи работы так дорого ценятся в Петербурге, и не случайно стремительно стареет, становясь почти ровесником XIX в. Именно его автор и представляет типичным порождением «нехудожественной», меркантильной эпохи, то есть «героем своего времени».

«Демоническая» перспектива появляется у Черткова, как только он, соприкоснувшись с настоящим искусством, захотел сам «изобразить отпадшего ангела. Эта идея была более всего согласна с состоянием его души» (III, 423). И лишь неудачная попытка возродить талант проясняет приметы демонической личности: «вину-месть» всему сущему, вызов обществу и миропорядку, соответствующие изменения во внешности. Так, если странный блеск, «огонь» взгляда у «демона в портрете» и Вашьядана отмечен в самом начале, а затем упоминается как «постоянный демонический признак», та же особенность характеризует Черткова только на последней ступени падения, когда он скупает и уничтожает произведения искусства. Лишь после этого следует трагический финал жизни героя: сумасшествие и смерть в ужасных муках – как у Петромихали и Вашьядана.

Таким образом, в первой части «Портрета» становление характера героя «художнического» плана в условиях меркантильной эпохи ведет к фатальному перерождению самого типа, разрушению его духовной основы, переводит его в низменный, «демонический» план. Соответственно, в развитии образа Черткова конституциональные приметы «высокого» романтического типа постепенно исчезают, снижаются, заменяются противоположными. Вероятно, по замыслу Гоголя, подобное изменение во многом отражало тенденции современности, будучи взаимосвязано с подменой истинного искусства – ремеслом, и предостерегало о крушении человеческого, духовного на этом пути, тогда как во второй части повести, где показано Екатерининское время, герой-художник еще противостоял «демоническому» ростовщику.

В контексте редакции 1835 г. отступничество Черткова обусловлено его происхождением, особенностями характера, средой, общественно-историческими условиями. Так, герой почти лишен свободы выбора, волеизъявления, будучи связан с темной силой изначально: родом и фамилией Чертковых. Героя как начинающего художника Петербург попросту отвергает и начинает принимать лишь в качестве ремесленника, когда развитие меркантилизма и отчуждения у него очевидно стало соответствовать общей закономерности, превращая его в демоническую личность. А эта личность становится рабом окружающего, меняя свой возраст и облик, занимает в общественной иерархии соответствующую ступеньку и тем самым воплощает «демоническую» тенденцию эпохи.