Петля

Я стоял на том же месте, следя за каждым ее движением. А когда она подошла к кровати, мое тело окаменело. Я оставил на ней свой второй телефон. Вот он, лежит на самом видном месте, включен, да еще и с доступом в интернет. Она его заметила и приблизилась, протягивая руку. Смотрю, как вкопанный, и понимаю, что от того, как поступит сейчас, зависит, смогу ли верить ей дальше… Вот она — проверка. Ведь это дело нескольких секунд. Один звонок или одно сообщение — и все… свобода в шаге от нее. Ну же… давай, Лекса… Покажи мне, чего стоят твои слова и глаза, горящие от любви… Кулаки сжал и шаг назад сделал, потому что она осматриваться начала. Стоит, колеблясь, а я ее сомнения на расстоянии чувствую. Боится? А чего именно? Отца? Или того, что следить сейчас за ней могут? Сам не заметил, как за одну секунду настроение испортилось, а все недавние теплые воспоминания как ластиком кто-то стер. Холст памяти опять чист, и на нем черными мазками одна за другой появляются вспышки былой ярости и недоверия. Как уродливые кляксы. Растекаются по идеальной белизне, чтобы в конце концов поглотить ее.

И вот она взяла его… Взяла, мать ее. Я развернулся резко и ушел обратно в комнату, проклиная самого себя за то, что таким дураком был. Пусть звонит… Пусть бежит… Дождалась наконец-то момента… Только услышал вдруг, что зовет, вошла вслед за мной, и руку, в которой телефон держала, протянула.

— Андрей, ты в спальне телефон забыл. Я думала, может, ты искал… Принесла…

А у меня прям отлегло. Сгреб ее в охапку, к себе прижал и поцеловал… Нежно, долго, лаская и дразня. Под ягодицы подхватил и на стол усадил, срывая полотенце. А когда на мгновение оторвался от ее губ, она, заманчиво улыбаясь, сказала.

— Андре-е-ей, как же сладко ты говоришь "спасибо". Хитрец… После такого я только и буду думать, чем тебе угодить…

— Можешь начинать прямо сейчас… — и провожу языком по шее, чувствуя, как ее кожа мурашками покрывается.

— Начинать думать? — тихий стон, и вот она уже нетерпеливыми движениями расстегивает пуговицы моей рубашки и, справившись, дергает за пряжку ремня.

— Нет, Александра… начинать угождать…

ГЛАВА 21. Андрей

Тот же самолет, тот же рейс, только возвращаемся обратно другими. Александра прильнула ко мне всем телом, слушая стук моего сердца, а я губами ее макушки еле касаюсь, про себя отмечая, какие мягкие и шелковистые на ощупь ее волосы.

Чем меньше времени оставалось до посадки, тем невыносимее становилась тишина, которая внезапно нас поглотила. Опутала липкой паутиной тревоги и опасения. Как похмелье после бурного веселья. Пока оно длится, отдаешься ему сполна. Позволяешь пьянящему чувству вседозволенности убедить себя в том, что все под контролем. А потом, спустя время, понимаешь, насколько иллюзорной была эта уверенность. За все в этой жизни нужно платить, а мы решили посягнуть на самое дорогое.

— Ты почему притихла, Александра? Не выспалась? Покажи мне того негодяя, который мешал тебе спать…

Она так и осталась сидеть, приложив голову к моей груди, рисуя невидимые узоры на моей рубашке…

— Александра… — сказала еле слышно, почти шепотом, растягивая каждый слог, — как официально. Никогда не любила, когда меня так называли, а сейчас кажется, что никогда мое имя не звучало так…

— Красиво?

— Нет, завораживающе. Наверное все дело в том, кто его произносит…

Приподнял ее подбородок и в глаза посмотрел. От боли и грусти, которые в них плескались, в груди что-то больно сжалось. Я никогда не видел ее такой. Понимал все, но от моей веселой, задорной и жизнерадостной Лексы сейчас ничего не осталось. Она казалась такой маленькой, беззащитной, слабой… хотелось сгрести в охапку и миллион раз сказать, что ей нечего бояться.

— О чем ты думаешь?

— Я не знаю, Андрей… Наверное о том, что иногда это очень страшно — не знать…

Говорит так медленно, слишком спокойно, слишком… Как будто не здесь сейчас, не со мной. Летает где-то далеко в своих мыслях, а мне так хочется ее обратно вернуть.

— Не знать чего?

— Что со мной будет… Что меня ждет… Что мне теперь делать.

— Ну как что, Александра? Сводить меня с ума и дальше… — Улыбнулась наконец-то. А вместе с ней улыбнулся и я, еще крепче к себе прижимая. — До сих пор ты отлично с этим справлялась.

— Это самая приятная миссия, которую только можно придумать…

— Вот и решили. А об остальном не думай, у тебя для этого есть я.

— Андрей, но… — замолчала на мгновение, видимо, подыскивая слова, — как же папа…

Моя умная маленькая девочка… Слишком хорошо понимала, что ее папаша, больной на всю голову ублюдок, варфоломеевскую ночь устроит, если дотянуться до нас сможет. Все знали, на что он способен. Только если раньше мне было за что мстить, то теперь появилось за что бороться. И хрен он у меня что-то отберет.

— Боишься?

— Боюсь… — сжала губы в тонкую линию, и глаза закрыла, прогоняя накатывающиеся слезы, и со всей силы пальцами в мою руку впилась.

— Не стоит… Просто верь мне.

— Но он никогда не смирится с тем, что мы…

— В этот раз обойдемся без родительских благословений, Александра… Или ты у меня консерватор?