Петр I

Тот же современник, хорошо знавший Нёвилля, писал: «В Польше находился уже тринадцать или четырнадцать лет французский дворянин но имени ла Нефвилль… Он встретил противодействие своим планам со стороны маркиза де Бетюна, который, зная образ мыслей этого дворянина, иногда говорившего без оглядки и без осторожности обо всем на свете и даже о монархах, мешал, насколько мог, польскому королю использовать де ла Нефвилля, справедливо опасаясь, что дурной выбор может скомпрометировать имя и славу его величества»[58].

Король, славу и имя которого оберегал маркиз де Бетюн, французский посол в Варшаве, был прославленный Ян III Собесский, который 12 сентября 1683 года, командуя объединенными силами нескольких европейских держав, разгромил турецкую армию под Веной. Он не только спас столицу Священной Римской империи, но навсегда остановил османскую агрессию против Европы. Естественно, стать представителем такого короля, например в Московии, было чрезвычайно заманчиво для динломата-авантюриста Нёвилля. И он получил это поручение.

Судя по всему, задачи, которые должен был выполнять Нёвилль в Москве, были весьма серьезного и щекотливого свойства. Этот сюжет, как и вообще история Нёвилля, подробно и основательно рассмотрены в статье А. С. Лаврова.

Записки де ла Нёвилля представляют особый интерес еще и потому, что он приехал в Москву в один из роковых моментов русской истории – в августе 1689 года, а 31 июля генерал Патрик Гордон, внимательно следивший за политической ситуацией, записал в дневник: «Страсти и настроения усиливаются – возможно, разразится нараксизм».

И Нёвилль оказался свидетелем этого нараксизма – противостояния царевны Софьи и царя Петра, смятения в общественном сознании, полной победы молодого царя и расправы с его противниками.

Но едва ли не самое драгоценное для историков, что содержится в записках Нёвилля, это его описание посещения первого министра Московского царства, фаворита Софьи, князя Василия Васильевича Голицына, деятеля глубоко замечательного но его симпатиям и замыслам. О масштабе и характере этих замыслов мы узнаём только из записок Нёвилля, который успел посетить князя накануне его опалы и ссылки.