Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Но анархистам удалось расширить свое влияние. Работала кооперативная часовая мастерская, основанная членами Интернационала. Анархисты Шо-де-Фона поддерживали тесные контакты с группами в Невшателе, где жил Гильом, и в долине Сент-Имье, где секция группировалась вокруг часовщика Адемара Швицгебеля (1844–1895), всеобщего любимца, человека веселого и деятельного, который умел доходчиво объяснить рабочим самый сложный вопрос экономики и политики[690].

* * *

В те годы мировое социалистическое движение еще не отмечало 1 мая – день международной солидарности людей труда. Трагические события в Чикаго, которые привели к разгрому забастовки за восьмичасовой рабочий день и казни пятерых анархистов, произошли лишь в 1886 году. Знаменательным днем, моментом смотра сил и открытого выражения своих взглядов и намерений для социалистов всех оттенков во всем мире тогда было 18 марта – очередная годовщина провозглашения Парижской коммуны. Выступление, организованное в эту дату в столице Швейцарии Берне, стало, пожалуй, наиболее важной и шумной акцией Юрской федерации в 1877 году. И самое активное участие в ней принял Петр Кропоткин.

Поль Брусс, вдохновитель Бернской секции федерации, предложил организовать демонстрацию по улицам города под красным знаменем Интернационала. Он посещал секции в различных местах и убеждал их членов приехать в Берн для участия в манифестации. Столицу выбрали специально: анархисты хотели бросить открытый вызов властям Швейцарии! Год назад там запретили поднять красный флаг. К тому же анархисты знали, что многие бернские социалисты недовольны местными реформистскими лидерами, и они рассчитывали привлечь их на сторону Юрской федерации[691].

Намерения организаторов были самыми радикальными. Активисты «постановили явиться в возможно большем числе с красным знаменем, чтобы отпраздновать 18 марта в Берне» и пригласили «всех товарищей явиться к прибытию знамени на вокзал и, если нужно, защищать его», – сообщал Кропоткин в письме Робену. «Секции Юры пошлют от 10 до 20 или 30 решительных человек. Если придется драться, тем лучше. На этот раз люди придут, вооруженные кастетами. Не защищать поруганное знамя хотят, а проявить себя, доказать людям, что мы умеем организоваться, доказать населению Берна, что у нас есть силы, а также выступить с пропагандой перед многочисленной аудиторией… Что касается меня, то я целиком одобряю этот способ действий. Конечно, это способ пропаганды (и, скажу в скобках, красное знамя для меня не тряпка), нападая на него, нападают на нас, и мы должны его защищать). В общем, мы отсюда пойдем в Берн, человек двенадцать… Если жандармерия нас атакует, тем лучше. Это будет пропаганда с помощью ударов кастетами – и револьверных выстрелов, если потребуется. Все думают, что придется драться…»[692] Что же, Фридрих Ницше призывал своих последователей философствовать молотом, а Петр Кропоткин в это время был не прочь пофилософствовать кастетом.

В назначенный день активисты Юрской федерации сели на поезд и направились в Берн. Некоторые взяли с собой палки и трости, чтобы отбиваться от возможного нападения. По дороге Кропоткин и его товарищи разучивали новую песню «Красное знамя», которую Поль Брусс написал на мелодию швейцарского военного марша «На берегах вольной Сарины» и передал Луи Пэнди для юрцев из Шо-де-Фона. В ней рассказывалось об истории этого символа социальной революции. Вначале знамя было сигналом чрезвычайного положения. Потом, в 1791 году, оно стало свидетелем расстрела королевскими войсками революционной манифестации на парижском Марсовом поле. И с этого момента красный флаг превратился в революционную эмблему. В феврале 1848 года его подняли в Париже в начале новой революции. В июне того же года оно стало символом парижского восстания рабочих. И наконец, в 1871 году оно стало знаменем Парижской коммуны… Теперь же это – знамя «всемирной республики» анархистов.

Организационный комитет запланировал проведение двух мероприятий. Сначала, после полудня, демонстранты должны были двинуться из города под красным флагом к месту проведения митинга, а затем вечером устраивался праздничный ужин для членов Интернационала и приглашенных. Нести знамя c золотой каймой, доставленное из Шо-де-Фона, было поручено Швицгебелю. Колонна медленно шла по Берну, на глазах у огромной толпы любопытствующих. У вокзала была сделана остановка, чтобы встретить приехавших рабочих из Цюриха и Базеля – делегацию активистов Интернационала из Немецкой Швейцарии, которые привезли второе красное знамя и присоединились к демонстрации.