Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

А вот в новом женевском издании Le Travailleur («Трудящийся»), которое в мае начали издавать Перрон, Жуковский и Элизе Реклю, Кропоткин сотрудничать отказался. Причина этого проста: в журнале печатали статьи не только анархистов, но и их самых ярых оппонентов… «Я отказал им в содействии, ибо я предвидел, что „свободная трибуна“ (часть журнала, отведенная для свободной дискуссии) – только дверь для якобинских друзей Жуковского и Кана», – пишет он Робену[699].

В результате отношения с этой группой оказались напряженными. Разговор Кропоткина с Арборе-Ралли в Женеве закончился тем, что разозленный собеседник отказался говорить и с большой неохотой пожал ему руку. Летом 1877 года отношения обострились до того, что Арборе-Ралли написал Петру Алексеевичу оскорбительное письмо, угрожая полным «разрывом». Как явствует из их переписки, тем для ссор накопилось предостаточно. Ралли и его друзья считали Кропоткина «шавкой Брусса» и марионеткой Гильома, обвиняли его в бойкоте Le Travailleur, нежелании попросить у Гильома типографский шрифт для группы Сажина и т. д. Но тот отвергал все обвинения и стремился избежать конфликта. «Я желал бы одного, чтобы вы не искали вражды там, где ее нет, – писал Кропоткин 18 июля в письме к Арборе-Ралли. – В вашей преданности делу я нисколько не сомневаюсь, но будьте же и вы справедливы, не старайтесь объяснять моих поступков какими-нибудь пакостными мотивами. Я вам прямо высказал, что я думаю о характере вашей пропаганды, но я не старался объяснить ваших убеждений ни задними целями, ни тем, что вы флюгер в чьих-нибудь руках. Допустите же, прежде всего, и во мне способность думать, что я говорю, и не ищите всякий раз пакостных мотивов, едва я думаю иначе, чем вы. Только тогда и возможно какое-нибудь общее дело»[700].

Но, несмотря на конфликт, в марте 1877 года Кропоткин и Арборе-Ралли вместе с Аксельродом, Драгомановым, Жуковским, Клеменцем и Варлаамом Черкезовым провозгласили создание «Общества пособия политическим изгнанникам России»[701]. Целью этой организации были сбор и распределение денег в помощь российским политэмигрантам.

* * *

Кропоткин внимательно следит за деятельностью Интернационала в различных странах. Он осуждал организаторов итальянского восстания в Беневенто, возмущаясь тем, что его товарищи сдались правительственным войскам. Впрочем, изучив обстоятельства более тщательно, он пришел к выводу, что иного выхода не было. В июне, когда Альбаррасин возвратился в Испанию, «Левашов» намеревался отправиться с ним, чтобы принять участие в организации восстания рабочих-анархистов на Пиренейском полуострове. Однако Гильом отговорил его от этого начинания, объяснив, что в силу незнания им испанского языка Кропоткин сможет быть всего лишь еще одним стрелком, меж тем как его присутствие в Швейцарии сейчас более необходимо и желательно[702].

Кропоткин собирался в июле поехать в Париж, чтобы вести работу там, но и эта поездка не состоялась. Ралли предупредил его, что французская полиция намерена арестовать эмигранта, как только он пересечет границу. Хотя Брусс подозревал в этом предостережении интриги женевской группы, Гильом и Кропоткин отнеслись к нему вполне серьезно[703].

В итоге в поездку по Франции отправился один Гильом. В его отсутствие «Бюллетень Юрской федерации» редактировали Брусс с Кропоткиным. В номерах за 22 и 29 июля Петр Алексеевич опубликовал (без подписи) важные редакционные теоретические статьи, атакуя политическую борьбу и социал-демократию и провозглашая «конструктивные идеи» революционного социализма. Существующий общественный строй, доказывал он, невыносим и подлежит ликвидации, замене другим, при котором каждый будет пользоваться полным продуктом своего труда. Для этого необходимо, чтобы в народе сформировался дух бунта и нетерпимости к социальной несправедливости, а это возможно только путем энергичного протеста против тирании не на словах, а на деле, но отнюдь не с помощью парламентских реформ. В результате люди поймут, что бороться надо не за права граждан, а за права работников, что политические свободы невозможны без свобод экономических, что спасение неосуществимо без экспроприации собственности буржуазии в пользу всего общества и без разрушения государства, писал Кропоткин[704].