Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

А песня «Красное знамя» стала знаменитой в анархистском и социалистическом движении последних десятилетий XIX века. Она распространилась во Франции, Бельгии, Польше… Польский вариант был, в свою очередь, переведен на русский язык социал-демократом Глебом Кржижановским, и этот «Красный флаг» превратился в одну из известных песен российского революционного движения. Оригинал Брусса в Западной Европе был позабыт. Возможно, потому, что анархисты перестали пользоваться знаменем красного цвета – его сменил черный флаг…

Конгресс в Сент-Имье, провозгласивший программу анархистского коллективизма, обсудил, помимо организационных, такие вопросы, как формирование объединений рабочих по профессиям и участие во всемирном конгрессе в Генте, на который должны были собраться социалисты всех направлений. Среди участников преобладало скептическое отношение к социал-демократическим партиям, но ради международной солидарности было решено направить делегацию на этот форум[710].

А через несколько дней после конгресса в Сент-Имье, 16 августа, в Берне открывался процесс над участниками событий 18 марта. По обвинению в «драке, использовании опасных для жизни инструментов и сопротивлении» под суд были отданы двадцать девять человек. Кропоткин не был в их числе, он присутствовал среди публики; Швицгебель и Шпихигер выступали в качестве свидетелей. Обвиняемые отказались принести клятву и прибегать к услугам адвокатов: они защищали себя сами, вели себя смело и резко. Называли себя жертвами произвола властей. Они признались и в участии в манифестации, и в том, что нанесли ранения полицейским. Подытоживая позицию обвиняемых, телеграфист из Лозанны Бюаш заявил: мы не собираемся оправдываться перед теми, кто представляет силу закона, и обращаемся к народу, который отнюдь не выказал враждебности в отношении манифестации; юридические меры несовместимы с либертарным порядком вещей, и обвиняемые полагаются на народное сознание, которое было продемонстрировано как в Берне, так и в Сент-Имье!

Обвиняемым удалось добиться симпатий среди общественности. И дело закончилось сравнительно мягкими приговорами: два человека получили по шестьдесят дней тюремного заключения, двенадцать обвиняемых – по сорок дней, пятеро – по тридцать дней и шестеро – десять дней заключения. Кроме того, они должны были заплатить судебные издержки и компенсацию раненым жандармам – всего более тысячи франков[711].

* * *

В самом конце августа на квартире Кропоткина в Шо-де-Фоне, в доме № 11 по улице Прогресса прошло тайное мероприятие… Это был конгресс по созданию Французской федерации. Петр Алексеевич был избран секретарем-корреспондентом ее бюро[712]. В этом подпольном собрании принимали участие представители французских секций, а также Брусс, Малатеста, испанец Хосе Гарсиа Виньяс (1848–1931) и другие члены Интернационала[713]. Учредив федерацию на основе анархо-коллективистских принципов, конгресс рекомендовал, наряду с устной и печатной агитацией, использовать методы «пропаганды действием»[714].

А с 6 по 8 сентября 1877 года в бельгийском городе Вервье собрался уже конгресс всего федералистского Интернационала. Конгресс, которому суждено было стать последним. Кропоткин представлял на нем нелегальные организации русских анархистов, Гильом – Юрскую федерацию, Монтель и Брусс – Французскую, Коста и Раньери Паоло Мартини (1852–1915) – Итальянскую, Ринке и Вернер, пришедшие пешком из Берна, – секции немецко-швейцарских и немецких рабочих, Хосе Гарсиа Виньяс («Родригес») и Томас Гонсалес Мораго («Мендоса»;?–1885) – Испанскую федерацию. Косвенным образом были представлены группы из Греции, Египта, Уругвая. Бельгийская федерация, уже прекратившая сотрудничество в Интернационале, не прислала официальных делегатов. От этой страны присутствовали члены Федерации секций долины Везера во главе с ткачом Жераром Жеромбу (1848–1925). Кропоткину было поручено вести протокол заседаний, проходивших в помещениях, которые занимала секция Интернационала в доме № 23, в большом зале двора Соваж на площади Мучеников[715].