Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Андерс Ослунд, наблюдавший за событиями изнутри и в то же время отчасти со стороны – как внешний советник, впоследствии констатировал, возможно чрезмерно жестко: «К июню 1992 года правительство реформ практически прекратило свое существование. Оно превратилось в коалиционное правительство с директорами государственных промышленных предприятий».

В мае Гайдару пришлось закрыть одну весьма пикантную историю – именно потому, что не хватало сил и недоставало партнерских отношений, в данном случае с силовиками.

Советский Союз был банкротом. Золотовалютные резервы к моменту его распада оказались ничтожными. Только за 1990 год золотой запас был сокращен на 400 тонн, а суммарно с 1986 года по 1991-й исчезло 1000 тонн. Валютные ресурсы, составлявшие в 1985 году 15 миллиардов долларов, снизились до совсем уж ничего не значащих величин. Но, как пишет Гайдар, «просмотрев статистику оттока валюты и вывоза золота в 1990–1991 годах, мы задумались: а все ли здесь чисто?». Цены на поставляемую Советским Союзом продукцию «необъяснимо занижались, а цены закупаемых комплектующих необъяснимо завышались». Это явно была форма спонсирования братских партий и нелегальных партнеров СССР.

Два сотрудника разведки, свидетельствовал Гайдар, обратились к Ельцину в конце 1991 года с предложением расследовать эти истории, выбрав партнером фирму «Кролл», прославившуюся, среди прочего, обнаружением тайных активов Саддама Хусейна. Решили попробовать. Но, не будучи уверенными в успехе, заключили лишь краткосрочный контракт на 900 тысяч долларов. Сейчас эта сумма кажется небольшой, в те времена, да еще при плачевном финансовом состоянии страны, она была весьма существенной. От «Кролла» требовался результат, в соответствии с которым можно было бы начать уголовное преследование виновных и спасти уведенные финансовые ресурсы. Годами вести расследование, ввиду недостатка у России финансовых ресурсов на такие операции, было невозможно.

В июле 1994-го, будучи депутатом Госдумы, Гайдар докладывал в парламенте о той истории. С марта по май 1992-го, в соответствии с контрактом, рассказывал он, «Кролл интернейшнл» вела работу «в первую очередь по крупным российским контрагентам за рубежом и по крупным российским экспортно-импортным предприятиям». Что-то расследователи «нарыли», но обнаруженных фактов было недостаточно для того, чтобы быть уверенными во внятном результате. То есть, как сказал Гайдар в Думе, «ничего такого, из чего можно на протяжении нескольких месяцев получить серьезные и крупные валютные ресурсы… По ситуации, которая складывалась к маю 1992 года, когда наши валютные резервы составляли не несколько миллиардов долларов, а несколько десятков миллионов долларов, мы сочли невозможным продолжение данного контракта».

Позже в «Днях поражений и побед» Гайдар писал и о том, что тогдашнее Министерство безопасности России не оказывало должной поддержки «Кроллу», а без этого успеха добиться было невозможно. Времени и сил на преодоление сопротивления чекистов поискам «золота партии» у Егора, и так обложенного со всех сторон недоброжелателями, не было.

Странное это было ощущение: казалось, страна сдвинулась с места. Как если бы начался ледоход. Но льдины наскакивали одна на другую, иногда снова замерзали, движение прекращалось. Это уже была не советская система, хотя гайдаровская команда продолжала сидеть в цековских кабинетах и давно уже привыкла к аскетически жестким темно-коричневым стульям на Старой площади, доставшимся от прежней власти.

Появилась – в простом, буквальном смысле слова – еда. Стояло лето. Первое послереформенное. По телевизору шел теннисный турнир «Ролан Гаррос». Сотрудники правительства скромно возвращались с работы и отправлялись на нее рано утром в «рафике» из совминовского пансионата «Петрово-Дальнее». У кого-то не было времени и на это – ближайшие советники ночевали, а иногородние просто жили в «Волынском», рядом с ближней дачей Сталина.

Казалось, с начала реформы прошло не пять-шесть месяцев, а целая геологическая эра. Ощущение кризиса не уходило, но в то же время появлялось и впечатление некоторой… нормальности. Об этом и говорил Лопухин, когда отмечал желание старых элит вернуться во власть, – самая трудная часть работы, по их мнению, была сделана молодыми сумасбродами. Теперь можно пожинать плоды. Но и это было не совсем так.

С июня начался спад инфляции. Правда, это достижение потом станет жертвой масштабных льготных кредитов, которыми начало накачивать экономику сначала уступившее лоббистам правительство, а потом с удвоенной энергией Центральный банк, ставший после назначения на пост его председателя Виктора Геращенко еще одним оппонентом реформаторов.