Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Тогдашний пресс-секретарь главы государства Вячеслав Костиков вспоминал, что «Гражданский союз» наметил кадровые перестановки в правительстве, предложив заменить Полторанина, Шохина, Козырева, Нечаева, Хлыстуна на своих кандидатов и убрать Бурбулиса. На позицию Шохина предлагался близкий Вольскому человек, бывший народный депутат СССР Александр Владиславлев. На пост министра экономики выдвигались Евгений Сабуров (знал ли он сам об этом?) или последний председатель Госкомстата СССР Вадим Кириченко (отец резко критиковавшего правительство Гайдара талантливого журналиста Никиты Кириченко, первого главного редактора журнала «Эксперт»).

Свидетель этого события Вячеслав Костиков писал: «Понимая, что требовать от Ельцина головы Гайдара было бы слишком нагло, все согласились, что Егора Тимуровича можно оставить.

– Но вы понимаете, что при таких глобальных изменениях в правительстве Гайдар уйдет сам. Нет, Гайдара я не отдам. Гайдар – это попадание в десятку. Лучше мы не найдем, – отрезал президент».

И тем не менее «Гражданский союз» добился главного эффекта – казалось, что Ельцин торговался с лоббистской организацией по составу правительства. В номере от 4 ноября газета «Коммерсантъ» писала: «…известно, что „Гражданский союз“ не намерен требовать отставки Гайдара, но будет настаивать на том, чтобы его люди получили важнейшие министерские портфели, в том числе министра экономики. Главной особенностью нового правительства должно стать то, что министры будут персонально ответственны не только перед президентом и парламентом, но и перед „Гражданским союзом“, давшим им рекомендации на занимаемые посты. Таким образом, „Гражданский союз“ фактически получит статус правящей партии».

Комментируя все эти программы на сессии Верховного Совета, Гайдар четко сформулировал, с чем из предложенного он не может согласиться. Во-первых, «опасно пытаться решить острые экономические проблемы реставрацией традиционных моделей прямого адресного регулирования и распределения ресурсов». Во-вторых, правительство «категорически против идей, связанных с возможностью оживления экономики за счет массивной инфляционной накачки ничем не обеспеченной денежной массы». В-третьих, гайдаровцы не согласны с идеями о «необходимости и возможности стабилизации экономики на основе широкого замораживания цен и заработной платы».

То есть правительство как минимум выступало против идей, которые могли перечеркнуть все то, что было сделано начиная с января и что составляло суть и смысл рыночной экономики.

Гайдар опять-таки не ленился объяснять. Например, говорил о том, что логика развития нормальной экономики состоит не в росте любой ценой чего попало или того, на что отлоббированы государственные деньги. Главное, чтобы росло производство товаров, нужных потребителям: «Наша задача не восстановить, не дай бог, объем производства в том же виде и в той же структуре, в которой он существовал в 1989 году. Это не стабилизация экономики, а лишь реставрация ненужной, милитаризованной структуры. Наша задача состоит в том, чтобы… экономика повернулась к нуждам человека… В этом году мы сократили производство (я говорю не о производстве, а о закупках из государственного бюджета) танков в 34 раза, боевых машин пехоты – в 18 раз, полевой артиллерии – в 33 раза».

Кстати, в августе 1992-го, в годовщину победы над путчистами – всего-то ведь год прошел, а казалось, что целая эпоха, – Егор позволил себе расслабиться. С верными оруженосцами Ярошенко и Головниным и с еще несколькими соучастниками событий он подъехал на микроавтобусе к Краснопресненской набережной и оттуда вместе с ними пошел пешком к Белому дому. «Народ обалдевал, видя живого Гайдара, – вспоминал Виктор Ярошенко. – Мы еле прорвались через собравшуюся – доброжелательную – толпу к Белому дому, были впущены внутрь, где выпили в каком-то кабинете».

День оказался не по-летнему холодным, как и вообще вся вторая половина августа первого и единственного года правительства Гайдара. Егор был одет в плащ. Фотография запечатлела его – радостного, в кои-то веки выглядевшего не смертельно усталым, а бодрым и счастливым. Народный политик, окруженный восторженными сторонниками, которых тогда было очень и очень много. Без всякой зачистки площадей службой охраны, всего-то с одним охранником по имени Олег.