Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Политически обмен денег был ударом по Ельцину и курсу реформ. Сознавал это Геращенко или не осознавал, он сыграл на стороне Верховного Совета. И это, вкупе с усилиями Лобова и Сосковца по «советизации» экономики, лишь усугубило ощущение бардака и двоевластия в стране.

Сосковец предъявил публике «Концепцию и механизм реализации промышленной политики», а Лобов направил на имя президента записку о корректировке процесса приватизации.

В августе Верховный Совет принял бюджет на следующий, 1994 год с дефицитом, по оценке Андерса Ослунда, в 25 % ВВП! Экономика была не меньшей причиной для того, чтобы вывести Ельцина из себя, чем политика.

«Я только, к сожалению, как и Чубайс, понял лишь летом 1993 года, что с этими коллегами договориться нельзя, – признавался Гайдар в одном из интервью, – потому что они живут по принципу „если кто-то идет на компромисс, значит, он слабый, значит, ему надо вцепляться в горло и добивать до конца“».

С этим нужно было что-то делать. В области экономики первым шагом было кадровое решение – 18 сентября Егор Гайдар был назначен первым вице-премьером. 21 сентября Ельцин распустил парламент, объявил новые выборы и референдум по Конституции.

Коллаж, сделанный на основе картины Иванова «Явление Христа народу», изображал Гайдара в виде Христа и украшал шапочный материал «Независимой газеты» от 18 сентября 1993 года. Это была суббота. О назначении все знали уже 17-го. В коротком интервью «Известиям», находясь в поездке в Ростове-на-Дону, Егор сказал: «Я действительно дал согласие снова работать в составе правительства, хотя политически это нерентабельно. Я не имел морального права отказаться от предложения президента, потому что ситуация в экономике и финансах очень тяжелая и какие-то политические расчеты сейчас просто неприличны».

У Гайдара не было министерских полномочий, но одним из его условий было «повышение», то есть увольнение с позиции министра экономики, Лобова. Вакансия министра в течение нескольких месяцев так и не была заполнена, и уже после второй отставки Гайдара в январе 1994-го Министерство экономики в ранге вице-премьера возглавил Шохин.

Экономический обозреватель «Известий» Михаил Бергер писал в номере от 18 сентября о том, что после звонков сначала Черномырдина 13 сентября, затем Ельцина 14 сентября «многие, с кем консультировался Гайдар, советовали ему не записываться в пожарники, когда пожар уже в разгаре. С точки зрения стратегической, правильнее было бы появиться потом, „во всем белом“, и руководить восстановительными работами полностью на своих условиях».

Но вот она, фамильная черта Гайдаров – лезть всякий раз в самое пекло. И ведь полез… Заниматься же ему пришлось не столько спасением экономики и политическими маневрами, а военными действиями. В буквальном смысле слова.

«Было ясно, – скажет потом Егор в радиоинтервью Сергею Пархоменко, посвященном событиям октября 1993 года, – что да, мы приближаемся к рубежу, на котором решится, как, собственно, пойдет российская история, как это решалось так или иначе в октябре 1917 года. И я именно поэтому не мог Борису Николаевичу отказать».

За день до назначения в той же газете «Известия» была опубликована статья Сергея Васильева (в то время он все еще сохранял за собой позицию руководителя Рабочего центра экономических реформ) с критикой предложений Сосковца и Лобова: «…в основе большинства альтернативных концепций лежат не принципы экономической необходимости, а ведомственные интересы. Впрочем, это неудивительно. Ведь в России, как и в Советском Союзе, правительство по своей сути является исполнительным органом ведомств… Сегодня в российском правительстве сторонники государственного (читай: ведомственного) управления экономикой находятся в численном большинстве. Поэтому направление дальнейшего экономического развития зависит от президента… ему все-таки придется сделать свой выбор».

На следующий день выбор президента был оформлен указом о назначении Гайдара. Олег Лобов был переведен на другую работу – стал секретарем Совета безопасности.

«Мои силовые структуры включали трех охранников, причем шеф моей охраны, только что назначенный, сбежал 3-го числа» – так Гайдар отвечал на вопрос о том, был ли у него в дни противостояния с парламентом контроль над силовыми структурами. Зато, как это было не раз и будет еще не раз, например в ситуации с осетино-ингушским конфликтом осенью 1992-го или с захватом террористами заложников в Буденновске в июне 1995 года, Егор побуждал коллег по исполнительной власти хотя бы что-то предпринимать – выводил их своей активностью из паралича.

Самым широко и горячо обсуждаемым событием того эпизода гражданской войны было выступление Гайдара по российскому телевидению, когда в ночь с 3 на 4 октября он призвал сторонников Ельцина, правительства и реформ выйти на улицы, собраться у здания Моссовета на Тверской улице.