Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Но этим шагом Гайдар предотвратил гораздо более трагическое развитие событий. Массовая, народная поддержка демократии показала в том числе и прежде всего силовым структурам, что им наконец надо действовать. И оставаться не на стороне «президента» Александра Руцкого, призывавшего армию идти к Останкино и открывать огонь на поражение, а на стороне президента Бориса Ельцина.

Власть тогда была в параличе. Армия колебалась. Кремль не принимал никаких решений. Вечером в субботу, 2 октября, вспоминал тогдашний пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, президентский офис «за зубцами» напоминал «больничный корпус во время всеобщего сна». 3 октября Костиков был «послан» охранником президента Александром Коржаковым к толпе у Спасских ворот с сообщением, что «воинские части, верные Ельцину, вошли в Москву»: «– Президент в Кремле. Грачев только что доложил, что войска вошли в Москву, – прокричал я.

– Ура-а-а!!! – громко раздалось на площади. Толпа загудела, задвигалась…

Только позднее я узнал, что к этому времени никаких войск в Москву еще не вводилось. Войска, чувствуя колебания Грачева, стояли за окружной дорогой, на границе Москвы.

Через несколько минут к Спасской башне подъехал Егор Гайдар. Толпа встретила его с энтузиазмом и по его призыву двинулась к Моссовету, где был объявлен сбор защитников демократии. Гайдар, видимо, догадывался, что войска медлят с входом в Москву, и рассчитывал теперь только (курсив мой. – А. К.) на поддержку гражданского населения столицы».

Егор повел себя как представитель рода Гайдаров: «Я был готов при необходимости вооружить сторонников президента. У меня для этого было заготовлено оружие с боекомплектом… И я знал, что эту шоблу мы, конечно, раздавим при необходимости. И кстати, именно потому, что было понятно, что мы эту шоблу раздавим, армия и милиция начали что-то делать».

Армия же, по словам Егора, страшно не хотела вмешиваться: «В этот момент у всех генералов отключаются телефоны, они все тяжело болеют. Они все на бюллетене. У всех тяжелые проблемы со связью». Но в результате – благодаря отклику на выступление Гайдара – вмешалась. По подсчетам Вячеслава Костикова, через 11 часов после якобы отданного приказа Грачева.

И еще об одной группе государственных людей, которые в таких ситуациях не всегда сразу определяются, с кем они, – о губернаторах: «Ходят по кабинетам такие вальяжные, я бы сказал, просто величественные губернаторы. Огромные, важные люди. Потом 4-е число наступает. Их собирают на совещание на Старой площади, в 6-м подъезде, приходит шеф секретариата Черномырдина (судя по всему, это Геннадий Петелин, человек Виктора Степановича еще с «газпромовских» времен. – А. К.) и говорит: так, кто тут собрался-то? Пошли все вон, к чертовой матери. Таких-то и таких-то просьба остаться. Они: спасибо большое, огромное спасибо, что сказали, куда надо идти, мы-то не знали, куда надо идти, а теперь поняли». Это, подчеркивал Гайдар, неспособность и Верховного Совета, и губернаторов «пойти на разумный компромисс, который предлагал им Ельцин».

Как потом вспоминал Чубайс, Егор обратил его внимание: «Посмотри, губернаторы даже меньше ростом стали».

Что было бы, если бы Гайдар не показал армии и всем остальным, что на защиту демократии (как бы пафосно это ни звучало) готово встать гражданское общество? С учетом паралича, ну или полупаралича власти события могли развиваться по любому сценарию.

Все свидетели событий отмечали важность выступления Гайдара. Александр Музыкантский, в то время префект Центрального округа Москвы, говорил: «Самый тревожный для меня момент – это когда примерно в 19 часов один за другим перестали работать все центральные останкинские телеканалы.

А еще через некоторое время я выглянул в окно и увидел, что вся площадь около памятника Долгорукова заполнена народом – это, откликаясь на призыв Гайдара, к Моссовету пришли москвичи.

Моссовет – центр управления городом, и, если бы действия сторонников Верховного Совета были более слаженные, им бы ничего не стоило в районе между 15:00 и 17:00 захватить здание Моссовета. Поэтому приход людей к зданию был очень важен. Как говорится, в нужном месте в нужный момент. Таким местом и стал Моссовет вечером 3 октября 1993 года».

А вот свидетельство Анатолия Цыганка, главы Штаба московской городской народной дружины: «Стоит сказать, что „Эхо Москвы“ очень грамотно повело себя в этой ситуации – они стали транслировать речи прямо в эфир. Это тоже сыграло свою роль в привлечении людей. Но, конечно, после телевизионного призыва Гайдара людей на площади перед Моссоветом сразу стало становиться заметно больше. Поначалу говорили просто с автомобиля, потом подогнали пожарную машину и, только когда уже приехал Гайдар, стали выступать с балкона в здании Моссовета. Что касается текущей информации о событиях, то сначала я докладывал Лужкову каждые 30 минут. Потом, когда приехал Аркадий Мурашёв, это стал делать уже он.