Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Эмиль Паин подготовил записку, в которой обосновывал необходимость «не снижать уровень переговоров». На прием к Ельцину пробивался Руслан Аушев – встреча с ним была назначена, а потом отменена. Гайдар пытался дозвониться до Бориса Николаевича, но впервые не смог этого сделать.

Нельзя сказать, чтобы «гражданское лобби» было в шаге от успеха. Но в таких ситуациях – вспомним Карибский кризис – даже маленький камешек может изменить движение чаши весов.

«Демократический выбор России» оказался перед в буквальном смысле демократическим выбором: уходить в тотальную оппозицию или, выступая против войны, сохранить возможность диалога с властью. Для Гайдара это был очень тяжелый выбор: он понимал значение Ельцина для демократии в России, дорожил личными отношениями с ним. Как понимал и то, что его партия, не поддержав «победоносную» мобилизационную войну, пойдет против общественного мнения и потеряет свою популярность. Леонид Гозман вспоминает тяжелые разговоры с Гайдаром на эту тему и ночное заседание руководства партии в кабинете Егора в Газетном переулке. Решение далось не сразу. Несколько раз Гайдар даже просил коллег выйти из кабинета, потому что разговаривал с кем-то из верхних людей – он все-таки держал дистанцию и не хотел раскрывать содержание бесед с первыми лицами государства или просто привык говорить на деликатные темы без свидетелей. Говорил и с Сергеем Юшенковым, и с генералом Эдуардом Воробьевым – с людьми военными, с самым доверенным лицом из «гражданских» – Борисом Золотухиным. Не выступить против войны означало потерять лицо, что гораздо хуже потери процентных пунктов рейтингов. «Я принял решение, – сообщил он товарищам по партии, – мы выступаем против».

5 декабря партия «Демвыбор России» и думская фракция «Выбор России» выступила с заявлением, в котором оценила действия российских властей в Чечне как акцию, направленную на дестабилизацию обстановки в стране, и как отказ от демократических завоеваний. Они потребовали от президента определить меру ответственности за случившееся министра обороны Грачева, директора ФСК (Федеральной службы контрразведки) Степашина, секретаря Совета безопасности Лобова, министра по делам национальностей Егорова.

12 декабря партия организовала антивоенный митинг, народу пришло не очень много. «Борис, ты нас предал» – скромный, от руки нарисованный транспарант. И рядом – окруженный людьми Гайдар. По итогам митинга была принята резолюция: «Мы, граждане России, собравшиеся по призыву демократических организаций, считаем попытку силового решения чеченского конфликта трагедией для нашей страны… Мы требуем от президента Ельцина отмежеваться от партии войны, выполнить конституционный долг по защите мира в России».

Из фракции «Выбор России» вышел министр иностранных дел Андрей Козырев. Позицию партии и Гайдара осудил, возможно под давлением, основной спонсор «Демвыбора», глава концерна ОЛБИ Олег Бойко.

Егору обрезали правительственную связь. И перекрыли почти все каналы финансирования партии. В те – еще относительно демократические времена – силовики решали многое. Если не все.

Спустя годы новый руководитель России будет исходить из принципа «никаких переговоров с террористами». Но на такого рода переговоры с Дудаевым не шел и Ельцин. Опыт ноября 1991-го и ноября 1992-го не был учтен. Ржавые отравленные грабли настойчиво манили российских силовиков и вместе с ними Бориса Николаевича.

Возможно, по той причине, что тогда казалось: стоит поддержать военными методами антидудаевскую оппозицию – и проблема будет решена руками самих чеченцев, вооруженных федеральной властью. Это было «полугражданское» решение проблемы: Москва признала антидудаевский Временный совет Чеченской Республики во главе с руководителем Надтеречного района Умаром Автурхановым, чьей военной поддержкой были отряды экс-дудаевцев Руслана Лабазанова и Бислана Гантамирова. В Москве обсуждался план: разделить Чечню на две территории – север находился бы под контролем федеральных органов власти. Проявив терпение и избежав колоссальных жертв среди военных и мирного населения, можно было бы дождаться падения режима Дудаева, причем скорее по экономическим причинам.

Глава администрации президента Сергей Филатов ожидал, что начальник поручит ему проработку такого сценария. Но команда так и не поступила. А ранним утром 26 ноября 1994 года отряды Лабазанова и Гантамирова при поддержке российской техники и военнослужащих, негласно завербованных Федеральной службой контрразведки, взяли президентский дворец в Грозном. Пустой дворец. И это была ловушка, придуманная другим бывшим блестящим военачальником – экс-полковником Советской армии Асланом Масхадовым. Победа обернулась катастрофой. Среди захваченных дудаевцами пленных было 70 российских военнослужащих.