Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Аналитическая группа воевала на два фронта: на внутреннем – за Ельцина – с Коржаковым, на внешнем – за победу Ельцина на выборах – с Зюгановым. В ту ночь решался вопрос, кто победит в войне за Ельцина – силовики или гражданское крыло. Наутро Борис Николаевич расстался с Коржаковым, Барсуковым и, как выразился на пресс-конференции Чубайс, «их духовным отцом Сосковцом». Анатолий Борисович заявил, что благодаря произошедшему вбит последний гвоздь в гроб коммунизма. Эту фразу запомнили на долгие годы. В то же самое время генерал Александр Лебедь, занявший в первом туре президентских выборов третье место, поддержал Ельцина и получил пост председателя Совет безопасности. Что, безусловно, расширило электоральную базу действующего президента. Лебедь поучаствовал в заколачивании метафорической крышки этого метафорического же гроба.

По поводу интеллигентских сомнений насчет генерала Гайдар иронически заметил: «Александр Иванович самое умопомрачительное воздействие оказывает на тех, кто никогда не видел нормального старшину. А я сам из военной семьи…»

…Гайдар много раз советовал Ельцину отправить в отставку Коржакова и Барсукова как охранников, стремившихся взять власть и делать большую политику, манипулируя президентом. Егор был органически чужим для этих людей во всем. Когда в 1992 году Коржаков еще не выходил из роли охранника, он просил Гайдара как фактического премьер-министра закупить «мерседесы» для больших начальников. Нашел к кому обращаться. Егор тогда ответил: если президенту надо, пожалуйста, можно купить один. Один!

«Администрация Ельцина – это не наша администрация. Правительство Черномырдина – это не наше правительство. А победа – наша!» Так Егор Гайдар сразу после выборов 1996 года в интервью Илье Мильштейну из «Нового времени» охарактеризовал политическую ситуацию. О том, что Гайдар и его партия в результате поддержали Бориса Николаевича, он рассуждал с привычной рациональностью: да, Ельцин знал, что для Егора победа Зюганова означала бы моральную катастрофу (а может быть, и физическую), знал – и использовал его. «Ну и слава богу!.. Ельцин для меня – орудие истории… Не стану утверждать, что без меня он бы проиграл. И все же во втором туре моя поддержка была ему потенциально полезна. От позиции нашей партии в какой-то мере зависели голоса интеллектуальной элиты». Что чистая правда: многие представители интеллигенции голосовали не столько за Ельцина, сколько против Зюганова. Гайдар в этом интервью и сам не постеснялся назвать Бориса Николаевича «злом наименьшим».

На вопрос, готов ли Гайдар вернуться во власть, если об этом попросят Черномырдин или Ельцин, Егор ответил решительным «нет».

Весной на сорокалетии своего друга и одноклассника, математика Виктора Васильева Гайдар сказал, что из России никогда не уедет. Теперь риски для него самого и, главное, семьи были сняты. Семью можно было вернуть из-за границы.

После выборов Гайдар отдыхал в Ленинградской области под Выборгом. Отдыхать – означало писать. Егору понравился частный деревянный дом директора одного из местных заводов – и он загорелся идеей построить такой же в Дунино. Идеей обрести собственный дом в том месте, которое он считал малой родиной. Избавиться от соседей-охранников – прямых политических врагов. Когда они мешали Гайдару жить – в буквальном, бытовом смысле слова, Наина Иосифовна Ельцина как-то в сердцах сказала Коржакову: «Интеллигенты от этого только крепче становятся».

Правда, строительство дома сильно затянулось, в том числе по финансовым причинам. Гайдар не извлек дивидендов из своей близости к власти.

Радостный, ликующий Егор Гайдар. Власть – не его. Победа – его. Дальше – без него? Или с надеждой на возможность определяющего влияния на принятие политических решений?

Опыт – не самый лучший. Как и в конце 1993-го, когда Ельцин упустил возможность для реформаторского рывка, так и сейчас, после победы, президент мог совсем не вовремя расслабиться. А правительство могло оказаться не самым сильным и бесконечно компромиссным. Так в результате и получилось. В Думе – те же коммунисты. Но Гайдар на этот раз, хотя и недолго, источал благодушие.

И сел за книгу ранних мемуаров – «Дни поражений и побед». Тем самым подводил важный предварительный итог в своей биографии: реформы сделаны, коммунисты оттеснены, на выборах российский народ выбрал не прошлое, а будущее, пусть и не избрав в 1995-м партию Гайдара.

В некотором смысле к 40 годам Егор выполнил свою историческую миссию.