Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

При формировании нового правительства был шанс сохранить преемственность. Став главой РАО «ЕЭС России», Чубайс занялся тем, что и планировали реформаторы, – преобразованиями крупной естественной монополии. На премьерский пост шел человек Немцова – 35-летний Сергей Кириенко. Сам Немцов оставался вице-премьером. Как свидетельствовал Евгений Ясин, «в переговорах по составу нового правительства участвовали и Чубайс, и Кириенко, и Гайдар. Это была, насколько я понимаю, линия, нацеленная против большей части олигархов и одновременно против Черномырдина, который дружил с ними на предыдущем этапе».

Очень точное определение: и против олигархов, и против ЧВС…

Но был и еще один – главный – мотив: в экономике – очень серьезные проблемы; возможно, Ельцин полагал, что Степаныч, оставшись без своих замов, с кризисом не справится. Хотя, как заметил Ясин, «честно говоря, снимать тогда Черномырдина было бессмысленно». Кризис все равно бы разразился. И все равно бы снес кабинет министров.

Кириенко был утвержден Думой на посту премьера 24 апреля, причем только с третьего раза. Как иронически заметил Гайдар в интервью «Известиям», «Борису Николаевичу надо было, объявив об отставке Черномырдина, поручить исполнять обязанности премьера или Чубайсу, или Немцову и одновременно внести кандидатуру Кириенко – уверяю вас, Дума давно бы за него проголосовала».

В 1990-х, несмотря на свою конфликтность, Андрей Илларионов был страшно популярен у журналистов. Он был обаятелен и внятен в формулировках, по его выступлениям и интервью можно было изучать азы экономической теории. Однокурсник Алексея Кудрина и Дмитрия Травина (ушедшего в журналистику), Илларионов то приближался к команде реформаторов, которая по факту была командой Чубайса и Гайдара, то отдалялся от нее. Весной 1998-го экономической элите, преимущественно либеральной, уже было очевидно, что российская экономика движется к кризису, притом что те меры, которые формулировались еще в конце года и были призваны резко улучшить финансовые и бюджетные пропорции («план Кудрина – Фишера», заместителя министра финансов РФ и заместителя директора-распорядителя МВФ), едва ли могли быть приняты Государственной думой и обрести статус закона. В целом понимая, что девальвация неизбежна, власти боялись предпринимать шаги в этом направлении, опасаясь взрывной разбалансировки ситуации. Илларионов настаивал не только на том, чтобы о девальвации шел открытый разговор, но и на том, чтобы она в принципе была произведена.

В этом был корень конфликта. Гайдар был на стороне тех, кто считал, что «в паблик» выходить с разговорами о девальвации неправильно, и даже просил Илларионова этого не делать. Возможно, тогда и была заложена прочная основа крайне неприязненного отношения Андрея Николаевича к Егору Тимуровичу.

Илларионов 25 июня провел пресс-конференцию. А 2 июля в «Финансовых известиях» была опубликована его статья «Девальвация рубля неизбежна, но цена ее может быть разной». Экономист констатировал: «Последние семь недель правительство не в состоянии традиционным образом ни погасить, ни рефинансировать существующий долг, номинированный в ГКО и ОФЗ. С чисто технической точки зрения страна сегодня уже является банкротом… Нет ни одной российской семьи, нет ни одного российского гражданина, кто решился бы в здравом уме брать кредит на 6 месяцев под 120 % годовых. Но именно так и именно от имени всех россиян сегодня поступают власти… Если девальвация произойдет… не стихийно, а будет произведена властями в управляемом режиме; если новый курс рубля будет внушать доверие рынкам; если девальвация будет сопровождаться пакетом абсолютно необходимых мер в фискальной, денежной и валютной сферах (чего, скажем честно, нет ни в правительственной программе, ни в требованиях МВФ); то шансы нынешнего правительства на выживание, хотя и не являются гарантированными, остаются все же весьма высокими».

В сентябре 1998-го Гайдар, встретившись со сторонниками и активом партии ДВР, заочно (и уже ретроспективно) спорил с этой позицией: «Все разговоры о том, что у нас была возможность управляемой девальвации, что можно было сделать все мягко и хорошо, – полная ерунда. Крупномасштабная девальвация, утрата доверия к национальной валюте неизбежно порождали у нас острейший банковский кризис». До начала августа, считал Гайдар, сохранялась серьезная возможность того, что удастся добиться стабилизации. Но здесь следует посмотреть на ситуацию глазами инвестора: правительство вроде бы все пытается делать правильно, МВФ собирается выделить деньги, однако ни один закон, направленный на выравнивание ситуации, парламент не пропускает. Ну и как тогда правительство собирается реализовывать эти меры? Доверие падает, деньги в долг на рефинансирование ГКО не выдаются. «После этого, – говорил Гайдар, – начинается массовое изъятие валюты из резервов Центрального банка, ситуация выходит из-под контроля». Здесь важен взгляд именно международного инвестора – пирамида ГКО в значительной степени финансировалась иностранными игроками.