Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Но был еще один нюанс, о котором Гайдар говорил только Петру Филиппову в разговоре с ним в 2009 году. Правда, неясно, когда происходило это событие – транш МВФ уже пошел или еще финализировались договоренности: «После того как мы практически договорились с МВФ о кредитах… Сергей Кириенко… сделал правильную вещь: пригласил к себе 12 влиятельных и важнейших для российского рынка инвесторов, чтобы объяснить им, как мы – с помощью кредитов МВФ – собираемся справиться с кризисом.

Один из коллег (не буду называть имен) подготовил материалы для предварительной раздачи инвесторам и накануне встречи повез их согласовывать в московский офис МВФ. А там кураторы – обычные чиновники среднего звена – говорят: „Материалы нас не устраивают, потому что здесь то-то и то-то, на наш взгляд, неправильно“. Коллега Кириенко тут же внес эти поправки вместо того, чтобы связаться со мной. Я бы позвонил руководству МВФ и объяснил, почему предлагаемые чиновниками корректировки будут катастрофическими.

Инвесторы получили бумагу, в которой очевидными оказались проблемы с соответствием цифр, более того – был виден финансовый разрыв, который ничем не покрывался. Естественно, на встречу с премьером они пришли с большими подозрениями, а после встречи стали дружно закрывать российские активы и выводить деньги с рынка. На рынке тут же поднялась паника, которая и привела к неминуемому дефолту».

Вывод, который сделал Гайдар в духе известной строки «оттого что в кузнице не было гвоздя», обозначает роль личности в истории, а вот преувеличивает ли – это вопрос: «Казус произошел всего-навсего из-за того, что один человек не позвонил другому».

В субботу, 11 июля, из отпусков срочно возвращались Анатолий Чубайс и глава ЦБ Сергей Дубинин. Характерен состав экономистов, которые ожидали их для мозгового штурма: министр финансов Михаил Задорнов, зампред ЦБ Сергей Алексашенко, замминистра финансов Олег Вьюгин и Егор Гайдар.

К этому времени сыпалось уже все. Правда, 14 августа в одной из поездок Ельцин, отвечая на вопрос журналиста, заявил, что девальвации не будет – «твердо и четко». На следующий день Кириенко, понимавший, что как раз нужно срочно проводить девальвацию, размышлял над тем, как бы ее так назвать, чтобы не подводить президента. В тот же вечер Чубайс и Гайдар, встретив прилетевшего в Россию директора 2-го Европейского департамента МВФ Джона Одлинга-Сми, немедленно отправились с ним ужинать, и не куда-нибудь, а в Либерально-консервативный центр на Никитской. Правда, почти не притронулись к еде. Обсуждение возможных мер приводило все к тем же тупикам, которые обнаруживались в ходе теперь уже круглосуточных дискуссий в Белом доме, Минфине, ЦБ.

Мартин Гилман, тогдашний представитель МВФ в России, с некоторым изумлением размышлял: «Оглядываясь назад, поражаешься, что два человека, не занимавшие никаких официальных постов в правительстве, решали тогда в укромном ресторанном кабинете судьбу финансов России. Возможно, на эти переговоры послали именно их, чтобы избавить членов правительства от необходимости обсуждать вслух радикальные шаги, которые никто не хотел предпринимать. Возможно, члены правительства не захотели бы говорить на эти темы с той же открытостью и откровенностью, а потом брать на себя ответственность за сказанное…»

Окончательные решения, конечно, были за правительственными чиновниками. Однако неформальный политический вес Чубайса и Гайдара превращал их в челночных дипломатов – и между разными штабами российской экономической бюрократии, и между офисами международных организаций и российских органов власти. Но не только в неформальных репутациях дело: это ведь автоматически вступал в действие тот самый «синдром премьер-министра» – брать ответственность на себя.

В эти дни все были в поиске, внутренне весьма конфликтном, формулы даже не выхода из кризиса, а хотя бы его блокирования и фиксации убытков. Были жаркие споры и с МВФ: директор валютного фонда Мишель Камдессю выступал против моратория на возврат финансовых кредитов нерезидентам, то есть против собственно дефолта. Чубайс говорил с ним по телефону полтора часа. По наблюдению немногочисленных очевидцев, повышал голос. По собственному определению спецпредставителя президента, «орал на Камдессю».

17 августа последовало заявление правительства об одновременных девальвации рубля (новый валютный коридор), замораживании обслуживания и принудительной реструктуризации внутреннего долга (ГКО – ОФЗ), моратории на 90 дней на обслуживание внешних валютных долгов частных заемщиков.