Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

«Если предшествующий (более радикальная версия Ясина и Явлинского. – А. К.) вариант правительственной программы, – писал Гайдар в своей статье в «Правде», – нередко сопоставляли с „планом Балцеровича“ (тогда еще фамилию архитектора польских реформ писали без мягкого знака. – А. К.), то нынешний заставляет вспомнить Польшу начала восьмидесятых годов. Сочетание быстро растущих цен и сохраняющегося товарного дефицита – одна из самых неприятных форм развертывания инфляционных процессов. И уж никак не лучшая ситуация для становления рынка».

Через день после публикации статьи Гайдара, 29 мая 1990 года, Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР. Евгений Ясин вспоминал: «В Кремлевском дворце заседал Верховный Совет РСФСР. На второй или на третий день Ельцин, которого избрали председателем, выступил с речью и сказал: нам с Рыжковым не по пути, мы знаем, как пройти без потерь. Хотя, конечно, никакого плана у него не было. Но после этого мне позвонил из Верховного Совета РСФСР мой соученик Сергей Красавченко и спросил, что за программа такая – „400 дней“».

Программа называлась «400 дней доверия». Готовил ее Явлинский не с Ясиным, а бывшими однокурсниками по плехановскому институту Михаилом Задорновым и Алексеем Михайловым, двумя сотрудниками Григория Алексеевича в Комиссии по экономической реформе. О чем Евгений Григорьевич и сообщил Красавченко, порекомендовав обратиться к Явлинскому. Вполне очевидно, что Борису Ельцину, взявшему курс на сольную политическую карьеру, очень нужна была позитивная программа: тогда политическая система еще была устроена таким образом, что политик был вынужден торговать не только лицом и популистскими заявлениями. Тем более политик, который из оппозиционера превращался в главную фигуру самостоятельной российской власти, причем власти нового типа.

Явлинского, уставшего от маневров в окружении Рыжкова и Абалкина, привлекала самостоятельная работа. Он получил должность заместителя председателя правительства РСФСР с перспективой продвинуть именно ту программу, которую считал правильной.

Набросок «400 дней» Григорий Алексеевич показывал Егору Тимуровичу приблизительно в марте. Тогда же появилась даже английская версия программы. «Содержательно в ней не было ничего особенно нового, – писал Гайдар, – Она в основном повторяла логику предшествующих программных документов, включала стабилизационные мероприятия как базу, предшествующую либерализации цен, структурные реформы, приватизацию… Но в политическом плане рассчитанная на короткий срок и расписанная по дням программа построения в Советском Союзе развитой рыночной экономики – это именно то, что было необходимо Ельцину и той части элиты, которая пошла за ним».

О том, какой может оказаться роль Ельцина, он тогда, скорее всего, не задумывался. Метания же Рыжкова уничтожали остатки его репутации не только как реформатора, но и просто хозяйственника, которому нужно хотя бы как-то управлять ситуацией, – убивали веру в возможность реформ. Горбачев не обнаруживал решимости начать настоящую либерализацию. Евгений Ясин вспоминал, что они с Явлинским звали Егора Тимуровича помогать писать «мартовский» концептуальный документ по радикализации реформ. Гайдар отказался. Вероятно, не верил в успех, считая радикальный вариант политически неприемлемым для Рыжкова и Горбачева. И оказался прав.

Впрочем, не верил Егор и в российское республиканское правительство Ивана Силаева, понимая, что все его усилия будут уходить на борьбу с союзным центром, а у министров, которые отнюдь не составляли слаженную реформаторскую команду, обнаружатся совсем уж разнонаправленные, в том числе личные, интересы. Не говоря уже о том, что верхушка правительства была выраженно краснодиректорской. Для Егора это было бы нерациональной тратой времени и энергии.

Борис Федоров стал, впрочем, министром финансов в этом кабинете министров. Явлинский сделал предложение Гайдару занять позицию министра труда РСФСР, но оно было вежливо отклонено под предлогом обязательств перед «Правдой» и Иваном Фроловым. Спустя год на эту должность согласится Александр Шохин, который впоследствии войдет в команду, готовившую гайдаровскую реформу. Гайдар был прав, отказавшись: как заметил в своих мемуарах Борис Федоров, «от правительства Силаева остались лишь скандалы и анекдоты».

Однако именно летом 1990-го произошли принципиально важные события: попытка примирить усилия экономистов из правительства Союза и кабинета министров РСФСР и семинар в венгерском городе Шопроне, куда съехались многие из тех, кому потом предстояло реализовывать реформы.