Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Гайдар еще не видел текстов программ двух групп, они закончат работу в конце августа. Подготовка «500 дней» обретет дополнительный вес, когда Явлинского 14-го числа того же месяца назначат зампредом Совмина РСФСР и в тот же день министром финансов России – Бориса Федорова. Он тоже подключится к подготовке «500 дней». В группе состояли и те, кто потом будут работать в правительстве Гайдара, – Андрей Вавилов, Владимир Машиц, Леонид Григорьев, Сергей Алексашенко. Интерес к подготовке «500 дней» был огромный – от программы ожидали получения рецепта редкого лекарства, способного излечить от всех болезней. В «Архангельском» состоялась встреча команды «500 дней» с Рыжковым и Абалкиным – правда, опять неудачная, она закончилась чуть ли не ссорой. Работой интересовался Горбачев, всерьез пытаясь вникать в ее содержание.

Статья редактора «Правды» по отделу экономики видится теперь как предупреждение. И название – «О благих намерениях» – кажется не случайным, если не пророческим.

В ней можно найти и некоторые облюбованные Егором идеи, которые он станет повторять и в будущем, – например, об ограниченных возможностях математических методов в экономике, точнее, в экономической политике, порождающих ложные иллюзии просчитываемости решений и шагов. Статья содержала некоторые элементы экономического ликбеза: «Одна из таких известных, экономически выверенных зависимостей связывает интенсивность инфляционных процессов с темпами увеличения денежной массы. Когда эти темпы резко ускоряются, далеко отрываются от роста объема производства, инфляция пробивает себе дорогу и в рыночной, и в командной экономике. Там, где действует рынок, быстро ползут вверх цены, где команда – исчезают товары».

Егор Гайдар умел популяризировать экономику и объяснять ее устройство – это уже потом скажут, что он непонятен простому обывателю. На самом деле он был непонятен тем, кто заранее отказывался понимать.

По мнению Гайдара, к катастрофе советскую экономику подтолкнуло инженерное мышление бывших директоров заводов, которые при смене поколений в советском руководстве пришли к хозяйственной власти (прямой намек на Николая Рыжкова, который в то время еще был председателем Совета министров СССР, и на многих его замов): «Думаю, если бы их никогда не учили экономике, было бы лучше… Хорошо представляя себе серьезные производственные, технологические проблемы, с которыми сталкивается народное хозяйство, они знали и самое надежное средство их решения – наращивание капиталовложений… Предполагалось поджаться, увеличить долю фонда накопления в национальном доходе, обновить производственный потенциал. На этой базе приступить к решению социальных проблем. Именно такая линия была заложена в план двенадцатой пятилетки. Это довольно хорошо известная в мировой хозяйственной практике стратегия энергичных технократов. При благоприятном развитии событий, эффективном использовании ресурсов она позволяет ускорить темпы экономического роста, но всегда опасна для государственных финансов. В наших условиях – опасна смертельно. Ключевым условием успеха была способность быстро получить отдачу от дополнительных ресурсов, направляемых на развитие народного хозяйства. Но…»

Но дальше началось то, что описывалось в статьях Гайдара в «Коммунисте». Егор продолжал: «С огромным трудом собранные ресурсы оказались тонким слоем размазаны по десяткам и сотням тысяч начатых строек. Стоимость незавершенного строительства возросла в полтора раза. Ничем не обеспеченные деньги через оплату труда строителей, рабочих, производящих для них материалы, технику, горючее, хлынули на потребительский рынок. А ситуация там к этому времени и так резко осложнилась. Особенно рискованным инвестиционный рынок сделало его совпадение по времени с двумя процессами, находившимися, собственно, вне реального контроля правительства: падением цены нефти на мировом рынке и доходов от реализации алкоголя».

Результат: «Отсутствующие средства начинают делить как реальные ресурсы… Вместо того чтобы служить основой финансовой стабилизации, не слишком масштабные меры по сокращению неэффективных, избыточных затрат, мобилизации дополнительных доходов бюджета лишь поставляют обесценивающиеся рубли в бездонную бочку перераспределения… С середины 1989 года союзные органы управления все больше теряют свободу маневра».

Егор пишет так, как будто 1989-й – уже далекая история. А так оно и было на самом деле – события развивались стремительно, время спрессовалось.

Далее Гайдар описывает те самые программные качели от радикального варианта к умеренному и обратно к радикальному. А затем приходит угрюмая безнадежность следующего варианта, предусматривавшего административное повышение розничных цен.

В конце статьи Гайдар пишет о том, что экономических причин для того, чтобы и дальше не запускать программу стабилизации, реализация которой заняла бы полтора-два года, нет. Но все зависит от наличия или отсутствия политической воли.