Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Петр Авен вспоминал: «После двух недель в Шопроне, где мы с утра до ночи обсуждали разные участки реформ, у нас появился новый уровень уверенности в себе, совершенно другой уровень понимания того, что надо делать… Мы говорили только про экономику и обсуждали много технических моментов. Например, надо таргетировать курс или инфляцию; надо вводить обязательную продажу валюты или не надо; приватизация должна быть только ваучерная или нет. Мы там много осознали того, о чем вообще ничего не знали до того, как туда приехали: о „правильном“ бюджете, об антимонопольной политике, о принципах финансирования социальной сферы и т. п.»

Благодаря расширению пространства разговора и тем для дискуссий, остававшихся за пределами внимания тех экономистов, которые в это время работали над самыми разными программами в Советском Союзе, будущая команда реформаторов вышла за границы стандартного советского экономического дискурса. Это могло привести к тому, что программные упражнения, происходившие в это время на родине, стали бы для них вообще неинтересными и неактуальными. В конце концов, базовый смысл реформ был уже не столько экономическим, сколько политическим: решаться на резкое ужесточение финансовой и бюджетной политики и на либерализацию цен или нет – это вопрос исключительно политической воли.

Уильям Нордхаус, который, кстати, спустя 28 лет получил Нобелевскую премию по экономике, по словам Евгения Ясина, «предложил план D-day, где D – день либерализации цен. Вся программа должна была состоять в подготовке к этому дню и затем в управлении последствиями». Хотя, разумеется, программа к этому не сводилась, были здесь рекомендации и по открытию экономики, и по приватизации («корпоратизации предприятий»). В принципе идея D-day, или Big Bang’а, «большого скачка», стала доминирующей. Сергей Васильев вспоминал: «В 1990-м, когда Лешек Бальцерович уже проводил реформы в режиме „шоковой терапии“, Big Bang’а, в Варшаву поехала большая компания экономистов во главе с Явлинским. К ним присоединились Борис Львин и Константин Кагаловский – они знали польский. Поездка произвела сильное впечатление. Вообще идея Big Bang’а стала доминирующей, отчасти и в западной мысли».

Для России роль D-day сыграла дата 2 января 1992 года…

Через несколько месяцев после семинара увидел свет так называемый Шопронский меморандум – краткое суммирование идей, на которых сошлись участники дискуссий. Проблема была только в том, что на этот документ уже мало кто обращал внимание: до Горбачева дошла записка от Авена и Ясина, но он в тот момент был погружен в разгребание последствий столкновений в Вильнюсе и Риге в январе 1991-го. А затем пошел по пути, против которого отчаянно выступали все разумные экономисты – согласился с «павловской реформой» розничных цен, их административным повышением. Но до этого была еще последняя и решительная битва программ, пик которой пришелся как раз на время, когда Гайдар и его коллеги вернулись с Шопронского семинара.

Программа «500 дней» писалась неподалеку от населенного пункта Сосенки по Калужскому шоссе, на 6-й даче в поселке Совмина РСФСР «Архангельское», где спустя год с небольшим на 15-й даче уже команда Гайдара будет готовить свой план реформ. Ясин присоединился к группе Шаталина – Явлинского. Группа правительства Рыжкова по традиции работала в «Соснах» по Рублево-Успенскому шоссе.

«Маневрами Явлинского и Петракова были сведены вместе штабы Горбачева и Ельцина», – вспоминал Евгений Ясин. Было принято решение о создании совместной рабочей группы, но в результате образовались две. Их несоциалистическое соревнование экономический обозреватель «Известий» Михаил Бергер назвал так: «Сосны против Сосенок». Каким-то образом потом две группы должны были выйти на совместный проект. Эта идея была обречена с самого начала.

Борис Федоров вспоминал, как в номере Станислава Шаталина в санатории «Барвиха» сошлись «вода и камень, лед и пламень» – Явлинский, Петраков, Абалкин и Федоров. Ничего хорошего из этой дискуссии не вышло. Абалкин «устранился» от совместной работы над программой.

Статья Егора Гайдара от 24–25 июля 1990 года «О благих намерениях», написанная как раз тогда, когда заканчивался семинар в Шопроне и вовсю шло отнюдь не благожелательное соревнование двух программ – правительства Союза и «500 дней» – это демонстрация устройства советской хозяйственной системы в разрезе, объяснение истоков ее кризиса и приговор бесплодным усилиям по ее «совершенствованию». Этот текст – своего рода превентивное предисловие к будущей книге «Гибель империи».