Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Летом 1991 года Григорий Явлинский активно занимался продвижением новой экономической программы «Согласие на шанс», подготовленной группой, в которую входили его команда и западные специалисты во главе с профессором Гарварда Грэмом Аллисоном (среди разработчиков были Джеффри Сакс и Стэнли Фишер, которые потом будут активно сотрудничать с правительством реформ, причем последний – в качестве заместителя директора-распорядителя МВФ). Программа предполагала «стратегическое взаимодействие» с ключевыми западными странами в духе плана Маршалла и была действительно поддержана западными элитами, которые делали ставку на молодого реформатора Явлинского.

Однако проблема была не в западных лидерах: программа уже не имела адресата в союзном центре, потому что союзного центра практически не было. Горбачев был уверен в обратном: он планировал съезд КПСС на ноябрь – декабрь 1991-го, шло обсуждение новой программы партии, шел ново-огаревский процесс, предполагавший подписание нового Союзного договора. Михаил Сергеевич добился того, что его пригласили на июльское заседание «семерки» в Лондон, он дал команду для интенсивной подготовки материалов к ней. Координировал эту работу Вадим Медведев, к ней были подключены все возможные экономические чиновники и консультанты от Аганбегяна до Ясина. Как сдержанно отмечал сам Горбачев, «для отдельных консультаций приглашались Федоров, Гайдар». Были учтены замечания многочисленных западных организаций и мозговых трестов, а также программа Аллисона – Явлинского «Согласие на шанс». В Лондоне договорились о желательности представления СССР особого ассоциированного статуса в МВФ и Всемирном банке.

30 июля в Ново-Огарево Михаил Горбачев встретился с главными игроками Союзного договора – Борисом Ельциным и Нурсултаном Назарбаевым. Обсудили, в частности, кадровые назначения после заключения договора. Говорили о том, что нужно заменить премьер-министра («Павлов оказался неудачным»). «Нужно менять Крючкова и министра обороны, – вспоминал Горбачев, – они в возрасте и могут пойти на „заслуженный отдых“. Возник разговор о Назарбаеве, чтобы его сделать премьером. Назарбаев сказал: я пойду только в том случае, если это будет реальная работа».

Ельцин во время разговора нервничал – боялся прослушки. И оказался прав: как утверждал Горбачев, беседа была записана по указанию главы КГБ Владимира Крючкова и предъявлена будущим членам ГКЧП.

Это была большая – открытая и теневая – политика, в которую в качестве эксперта был вовлечен Гайдар. Однако экономика словно не замечала всех этих политических маневров.

В архиве Егора Гайдара есть весьма симптоматичный и во многом типичный документ того времени. Это основательная записка Владимира Щербакова, в то время первого вице-премьера правительства СССР и союзного министра экономики. Датирована она 16 августа (три дня до путча!) и называется «О неотложных мерах по нормализации финансов и денежного обращения в стране». Ее в свое время передал Гайдару Отто Лацис, а ему, в свою очередь, Георгий Сатаров, которому документ стал доступен во время работы в Кремле в 1990-х годах. Это чрезвычайно важный документ – хотя бы потому, что он оправдывает те радикальные меры, которые реализовало потом правительство Гайдара.

Констатируя развал всего, авторы записки трезво анализировали возможные выходы из сложившейся ситуации краха финансов и денежного обращения. И, разумеется, речь прежде всего шла об антиинфляционных мерах. Первый вариант – жестко тоталитарный, предполагал подавление «инфляции с 10–12 процентов в месяц до 2–3 процентов. Анализ и расчет показывают, что реализация этого сценария невозможна без практически полного возврата к командной экономике образца примерно 1978 года. Возврат к этой модели возможен только с широкомасштабным применением мер, использованных в 1929 году при сворачивании НЭП и „раскулачивании“ крестьянства, затем восстановления методов планирования, примененных в период 1940–1944 годов, для перевода народного хозяйства на военный режим работы. Только после мер такого характера, проведенных в течение 3–4 месяцев, возможно „смягчение“ механизма управления до модели конца 70-х годов. Понятно, что в политической области не обойтись без применения репрессий». Проработка этого сценария, докладывает первый зампред правительства, прекращена.