Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

Мне повезло: я смогла хорошо ответить, всё вспомнила, на дополнительный вопрос тоже ответила, а какую оценку ставить – всё это, конечно, на преподавателе лежит. Более-менее понятно, что старост надо поощрять, иначе в старосты никто не захочет идти. Говорю Чупе совсем о другом, я бы хотела хоть как-то сменить тему; не буду же я говорить, что ты тоже вечно ничего не знаешь, не о том расстраиваешься; я говорю подруге так: мои каникулы начинаются одновременно с твоими, не переживай, ведь я на поезде домой еду. Она послушно переключилась и согласно кивает головой.

А я решаю теперь и в следующую сессию обязательно последний экзамен первым сдать и свалить, как мы тогда говорили. Самолётом лететь мне не нравится: очень неорганизованно, пилить в Домодедово с тяжёлым чемоданом – врагу не пожелаешь, на это полдня надо. Тут хоть бы на Ярославский вокзал вовремя поспеть.

Ольга мне сегодня приснилась, 27 июня 2016 г., такой сон хороший, они мне приснились вместе с Танечкой Ларионовой, хотя, скорее всего, они и знакомы-то не были. Танечка моя, во сне – блатная сыроежка! – деловая-деловая, просто умничка. Бегает, смеётся. Сотовые телефоны во сне. Она мне приснилась первый раз, я недавно перечитала её письма, какие они все… существенные; я это только теперь, через 30 лет, заметила. А Чупины письма я давно выбросила, они все очень тяжёлые; не будешь же всё время притворяться не тем человеком, кто есть на самом деле. Да Ольге и не приходит это в голову – притворяться передо мной кем бы то ни было. Но сны с её участием всегда хорошие, добрые; она мне время от времени снится.

* * *

Никогда на экзамены не беру свои тетради с лекциями. У меня их попросят для чего-либо, я не смогу отказать, а вдруг не вернут?! Листок вырвут! Запросто! Огромная неприятность! Мне мои лекции нужны и после того, как я сдала экзамен. Я их коллекционирую. Прекрасные однокурсники потеряли у меня лишь ботанику, все остальные тетради я привезла домой.

Захожу на биохимию и сразу же попадаю в руки Омётовой. Она рассаживает нас вокруг своего стола, точно так же как Нина Ивановна других счастливчиков – вокруг своего, немного подальше. Разницы нет. Хотя мы находим темы к разговорам и здесь, в таком тесном кругу; Инна Фёдоровна внимательно нас слушает. Спиренкова Ольга говорит мне задавленным шёпотом, без пауз, полагая, очевидно, что так никому, кроме меня, не слышно:

– Тань напиши биосинтез мочевины.

Мне кажется, даже до коридора донеслось. Я пишу пока своё, создаю, так сказать, эскиз. Мне важно целиком схватить реакцию, потом можно будет своё творение шлифовать. По левую руку от меня близко-тесно находится Лена Рассказова. От скуки она смотрит уже не в свои реакции, а в мои; находит ошибки. Мне неудобно сказать Ленке, что это пока черновик, что я увижу и исправлю недочёты, Бог милостив, сама. Лена как будто незаметно добавляет недостающую связь в формулу витамина Е в моём листке ответа, но как заметна её чёрная ручка на моём аккуратненьком синими чернилами листочке! Когда наконец она её выбросит!! Мне теперь не нравится, что и как у меня написано: очевидно, что эта чёрточка Ленкиным почерком. Не переписать ли всё заново, красиво и аккуратно?! Совершенно неожиданно Нина Ивановна спрашивает от своего стола:

– Инна Фёдоровна, а как там Норкина?

Как будто ей недостаточно своих подопечных! Омётова смотрит внимательно в мой листок, исписанный скелетиками будущих формул, это пяти– или шестиатомные молекулы сахаров, вслед за преподавателем мы привыкли писать их без связей между атомами углерода, подразумевая в этом случае одновалентную; со стрелочками от скелетика к скелетику. Знаки равенства в биохимии ни в коем случае не ставятся; только стрелочки. Не уравнивают, поскольку в биохимии не в этом суть. (При поступлении в академию мне сказали: это же не органическая химия, здесь можно уравнять. Я эти слова навсегда и запомнила.) Инна Фёдоровна громко и весьма приветливо-дружелюбно к коллеге отвечает своим красивым полнозвучным голосом:

– А Норкина совсем ничего не знает, Нина Ивановна!

Я только что не смеюсь, услыхав про себя такое. Может быть, как раз наоборот, я всё знаю! Надо только не спешить, я всё сейчас досконально вспомню. Я всё это писала много раз, тысячу раз, у нас в комнате все (и Ира, и Нина, и уж, конечно, Наташа) хорошо знают биохимию, так уж сложилось, так повелось. Они уже сдали биохимию на пятёрки, я последняя осталась! Я ни в чём не хочу быть хуже девчонок!

Нет, Инна Фёдоровна упорно продолжает собирать на меня компромат:

– Вот Вы написали Спиренковой биосинтез мочевины. Вы сделали здесь две ошибки…

Так нечестно! хочу сказать я в запальчивости; но не говорю, конечно; может быть, я и не старалась очень, я спешила, не проверила, Спирька как всегда ничего не знает, для неё и это очень хорошо. Как незаметно я передала соседке листок! Нет!