«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

Против известных подвижников устраивались провокации. Например, Старца Николая (Гурьянова), служившего на острове Талабск (Залит) на Псковском озере пригласили исповедовать якобы тяжело больную девушку. Но когда он вошел в комнату, «больная» сбросила одеяло и оказалась безо всего. Вдобавок изорвала портрет Ленина, бросив его на пол. Тут же выскочили «свидетели». Провели совхозное собрание, подали заявления в епархию, в прокуратуру – снять и судить «такого» священника, а храм закрыть. Благо, секретарь комсомольской организации оказалась честной девушкой. Она узнала подоплеку грязной клеветы, искренне вступилась за батюшку Николая. Дороги на материк не было, лед на озере трескался. Но и этого девушка не побоялась, по благословению Старца сумела перебежать по льдинам. Явилась на заседание епархии как раз когда рассматривали вопрос об отстранении отца Николая от служения [122, с. 388–397]…

Впрочем, у хрущевской антирелигиозной кампании была еще одна особенность. Ее бури охватывали Россию, Украину, Белоруссию. Но почему-то не касались республик Прибалтики, Закавказья, Средней Азии. Автор этих строк как раз в первой половине 1960-х, еще будучи школьником, переехал с родителями из Москвы в Эстонию. Разница была очень заметной. В российских школах вовсю шли атеистические уроки, страшные рассказы про сектантов, устраивались культпоходы на соответствующие фильмы. А там лютеранская кирха открыто действовала прямо рядом со школой, повсюду были ясно обозначены сектантские молельные дома. В школах многие мальчики и девочки ходили без «октябрятских» звездочек и пионерских галстуков. Все знали, что они баптисты или адвентисты, но это никого не смущало, считалось в порядке вещей.

Никто не трогал христианских храмов в Грузии и Армении, даже видные партийные работники крестили своих детей, вроде бы, в дань «национальной традиции» – в России за такое любой член КПСС поплатился бы партбилетом. Закрывались мечети в Татарстане и Башкирии, но не в Азербайджане и не в Средней Азии. А в Ферганской долине существовал некий «независимый» центр ислама. Здесь были особые мечети, школы, не пойми откуда появлялись улемы, наставляя учеников. И этот «независимый» центр не подчинялся духовному управлению муфтия в Ташкенте! Он оказывался не подконтрольным и для местных властей, которые даже не пытались вмешиваться в его деятельность. Откуда-то знали, что «нельзя». Но и Москва такого центра «не замечала». Стоит ли удивляться, что после крушения СССР в Ферганской долине возникнет мощный очаг исламизма?… И можно ли после этого говорить, что в советском руководстве не было тайных влияний?

Антицерковную кампанию можно сопоставить и с международными факторами. В это же время важные процессы обозначились в других мировых религиозных центрах. Константинопольскую церковь возглавлял Патриарх Афинагор. Мы уже упоминали его имя среди четырех известных и задокументированных Патриархов-масонов. Он состоял в Великой ложе Греции, и его восшествие на престол было весьма своеобразным. Афинагора избрали Патриархом заочно, и он прилетел в Стамбул из США на личном самолете президента Трумэна. И сразу же в аэропорту его встретил префект Стамбула, вручил турецкий паспорт.

Духовные взгляды Афинагора тоже были, мягко говоря, своеобразными. Он вообще не признавал, что существуют ереси! Говорил: «А я не вижу их (ереси) нигде. Я вижу лишь истины, частичные, урезанные, оказавшиеся иной раз не на месте и притязующие на то, чтобы уловить и заключить в себе неисчерпаемую тайну» [57, с. 301–302]. Таким образом и другие христианские конфессии получались вовсе не еретическими, с ними вполне было можно молиться, общаться. Константинопольская Патриархия стала участвовать в деятельности экуменического Всемирного совета церквей.

Но главной идеей, которой посвятил себя Афинагор, стала та же самая, что у предшествующих Патриархов-масонов. Возвращение Константинополю ранга «Второго Рима», всемирного центра православия. Началась уже конкретная подготовка по созыву «Всеправославного Великого и Святого Собора» – во главе с Патриархом Константинопольским. Для этого в сентябре 1961 года было созвано Первое всеправославное совещание на острове Родос. Впрочем, кроме 14 канонических поместных Православных Церквей, были приглашены делегации шести древневосточных церквей (которые в православии всегда признавались еретическими). В качестве гостей и наблюдателей были представлены англиканская, католическая, старокатолические церкви. Таким образом, Родосское совещание правильнее было бы назвать не «всеправославным», а «экуменическим».