«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

Однако и Рябов с Гудковым не хотели оказаться «крайними». Они воспользовались формулировкой постановления, что сносить дом надо «в порядке плановой реконструкции города», и отложили вопрос в долгий ящик – пока разрабатывается общий план реконструкции. Причем Москва не напоминала, не понукала. Миновало больше года, 12 октября 1976 года Рябову позвонил сам Брежнев, вызвал к себе. Вовсе не для того, чтобы выдрать и снять за неисполнение решений ЦК. Даже не упомянул о нем. Откуда напрашивается вопрос, знал ли вообще Леонид Ильич об этой истории? Рябову он предложил повышение, должность секретаря ЦК по промышленности. Спросил, кто может заменить его в Свердловске. Тот назвал Ельцина, отвечавшего в обкоме за строительство.

Правда, на него было множество нареканий из-за его грубости, хамства, заносчивости перед подчиненными. Но он был известен и угодничеством перед начальством, редкой исполнительностью. Словом, Рябов рассчитал, что в области у него останется «свой» человек. Ельцин как раз находился в Москве на курсах партработников, его вызвали на беседу с Брежневым, и состоялось его «избрание» первым секретарем обкома. О постановлении по Дому Ипатьева Ельцин вообще не знал. Но летом 1977 года эта тема снова была неожиданно поднята.

Ельцин переполошился, позвонил Рябову в Москву. Его предшественник притворно удивился – дескать, он был уверен, что дом уже снесли. Новый первый секретарь набросился на Гудкова, почему до сих пор не исполнено? Тот разводил руками – конкретной команды не было, и здание числится историческим памятником. Хотя эту проблему решили мгновенно: Ельцин позвонил председателю Совета министров РСФСР Соломенцеву, и уже на следующий день в Свердловск поступила бумага о снятии с Дома Ипатьева охранного статуса.

Стоп!.. В чем же дело? Почему произошла задержка на два года? Неужели инициаторы кампании, Суслов и Андропов, могли забыть о ней? Ни тот, ни другой забывчивостью никогда не страдали. Наоборот, оба были крайними педантами, добивались безоговорочного исполнения своих указаний. Тогда почему?… Ответ на этот вопрос может дать обрывочная информация, что после постановления ЦК о сносе для обследования Дома Ипатьева была направлена группа профессора Малахова, специалиста по горному делу, шахтам и подземным ходам. Кстати, а зачем его вообще сносили? Чтобы он не стал местом поклонения? В советское время это было абсолютно невозможно.

Но есть вполне логичная версия. Само здание оставалось «последним свидетелем» цареубийства. Хранило некую тайну, раскрытие которой в любом случае требовалось предотвратить. И в настоящем времени, и в будущем. Если некие закулисные круги уже предвидели, что Советский Союз падет, а Свердловск – Екатеринбург откроется для посетителей. Например, на фотографиях подвала, где осуществлялась расправа, отчетливо видна какая-то дверца в стене. Куда она вела? А ведь через эту дверцу в подвал могли войти настоящие, а не мнимые убийцы. И исчезнуть, оставшись неизвестными и неопознанными. Так что же скрывалось? Наличие и след этих убийц? Но из факта, что они были, могло вытекать следствие. Что имел место именно не «обычный» расстрел, а оккультное жертвоприношение. То есть скрывался характер цареубийства!

И еще одно совпадение. В это же время министр внутренних дел Щелоков, поездив по «совещаниям» в Свердловск и походив по Дому Ипатьева, вдруг подтолкнул кинорежиссера Гелия Рябова к поискам якобы тайного «захоронения» Царской Семьи. Хотя следствием Н.А. Соколова было ясно установлено, что никакого захоронения Государя и Его Близких не существовало. Тела жертв были уничтожены, как и следовало по ритуалу жертвоприношения (а некоторые оставшиеся частицы Царских Мощей попали в Англию, об этом говорилось выше).

А Гелий Рябов был «не простым» режиссером. Сам работал следователем в МВД. Перейдя в кино, снимал революционные, приключенческие фильмы, поучаствовал в антирелигиозной кампании с несколько запоздавшим фильмом «Таинственный монах». С Щелоковым его сблизил сериал о советской милиции «Рожденная революцией», министр удостоил его звания «Заслуженный работник МВД», назначил своим внештатным консультантом. А в 1976 году послал в Свердловск, под предлогом обсудить сериал с местными работниками МВД. Как пишет сам Рябов, Щелоков ему «посоветовал» зайти в Дом Ипатьева, постоять на месте гибели царя [107, с. 23].

Это подтверждает дочь Щелокова Алла. Сообщает, что ее отец исподволь подталкивал Рябова к поискам: зацепит – не зацепит? И получилось, «зацепило». Однако вызывает большое сомнение, что подталкивание ограничивалось туманными намеками. Рябов рассказывает, что он не только посетил Дом Ипатьева (вместе с экспертом-криминалистом свердловского УВД), но и сразу же, через милицейское начальство, был допущен к областным архивам, его свели с местным краеведом Александром Авдониным, давно занимавшимся «царской» темой. В 1977 году они уже начали обследование окрестностей Свердловска.