Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

Мы поспешили внутрь. Я держал Нину за руку до самой стойки регистрации. Мой паспорт прошел без проблем, а вот Джеймса молодая регистраторша окинула насмешливым взглядом. Надо сказать, девушка была нашей ровесницей или всего на пару лет старше. Стройная шатенка с большими фиалковыми глазами, аккуратными чертами лица и пухлыми губами. Она словно сошла со страницы модного журнала. Волосы аккуратными волнами ниспадали до лопаток, макияж был безупречен, а ярко-красная помада представляла собой эдакую «вишенку на торте». Одета девушка была по форме — в белую блузку и черную юбку-карандаш. Но верхняя пуговица этой самой блузки оставалась расстегнутой, обнажая немного больше, чем следовало. А вот тут я решительно отвел взгляд. Нина все равно самая красивая, и ни одна подобная пафосная девица рядом ней не упала! Моя девушка самая лучшая. Во всем. А молодая регистраторша улыбнулась Джеймсу и по-английски спросила высоким мелодичным голосом.

— Была тяжелая ночь?

— Простите? — опешил тот.

— Судя по Вашему состоянию, этой ночью вы исследовали аргентинский алкоголь, мистер Элингер, — заметила девушка.

— Э-э, — замялся Джеймс, густо покраснев. Я… я просто…

— Он немного боится летать, поэтому такой бледный, — пришел я на помощь другу.

— Ах, бедняжка! — сочувственно закивала администратор. — Но не пугайтесь, мистер Элингер. Вы летите в частном самолете, а они гораздо надежнее общих. У вас есть бортпроводницы?

Мы оба отрицательно покачали головами.

— Жаль, — вздохнула девушка. — Многие из них, за дополнительную плату, предлагают пассажирам отвлечься.

Она недвусмысленно подмигнула, как бы объясняя, какие методы используют эти бортпроводницы.

— Не надо, у меня девушка есть! — испуганно отшатнулся я.

— Да и у меня тоже, — подхватил мой приятель. — Поставьте печать, и мы полетели.

Пожал плечами, регистраторша подчинилась, но, передавая документы парню, добавила к ним прямоугольный кусок бумаги.

— Когда в следующий раз пожелаете посетить Аргентину, мистер Элингер, позвоните мне, — заявила она, положив все это перед ошарашенным парнем. — Я помогу Вам оценить не только крепость наших напитков, но и таланты наших девушек.

Еще раз проказливо подмигнув, дерзкая девчонка снова напустила на себя исключительно деловой вид.

— Э-э, спасибо, — растерянно ответил англичанин, забирая документы.

Когда мы возвращались к нашим, парень решительно выбросил номер телефона администратора в ближайшую урну.

— Не понравилась? — поддразнил я приятеля.

— Не говори глупостей, — отмахнулся Джеймс. — Я и не разглядывал ее особо. У меня есть Габриэлла. Больше мне никто не нужен.

— Это была единственная умная вещь, которую ты произнес за последние сутки, — фыркнул я. — Только что же ты вчера эти слова забыл, когда шел в ночной клуб?

— Ты не видишь разницы, — заявил парень. — Просто пойти с друзьями, развеяться и выпить — это одно. А вот заглядываться на других девушек — это совсем другое. Я люблю Габриэллу, и изменять ей не собираюсь.

Я пожал плечами. Как по мне — так первое довольно быстро может перейти во второе. Если часто выходить вот на такие мероприятия с алкоголем, до измены путь недолгий. Что ж, надеюсь, я ошибаюсь, и моих друзей такая участь не постигнет. Чего-чего, а зла своему университетскому приятелю я точно не желаю. Мы подошли к людям, которые нас провожали. Наступила пора прощаться. Родители обняли меня, приказав написать сообщение, как только прилечу.

— Обязательно, — наказывала мама. — Сколько бы не было времени.

— И мне тоже, — подхватила Хим. — Я, хоть и живу с вами, не думаю, что твои родители побегут глубокой ночью ко мне, докладывать о твоем приезде.

— Да мы бы доложили, — со смехом заметил Мартино Перида. — Вот только вряд ли твоему отцу понравится, что мы разбудили его драгоценную доченьку.

Хим обняла меня, чмокнула в щеку и добавила:

— Больше не срывайся с учебы по таким пустякам, хорошо?

— Для меня это — не пустяк, малышка, — возразил я, щелкнув сестру по носу. — И никогда не будет пустяком. Запомнила?

— Я люблю тебя! — улыбнулась она.

— И я тебя люблю! — отозвалась я.

Затем настала очередь Маттео. Мы по-братски крепко обнялись и похлопали друг друга по спинам. Слова нам были не нужны. Я и так знал, как он будет скучать. Знал, что тоже должен написать ему, когда прилечу. Знал, что не получив от меня известий вовремя, мой друг не сможет заснуть. И все-таки я счел необходимым добавить:

— Прости меня, брат!

— За что? — опешил Маттео.

— За видео, — пояснил я. — Мне, действительно, не следовало…

— Да успокойся! — со смехом оборвал меня друг, крепче обнимая. — Посмеялись и забыли! Вообще, это ты прости. Я сорвался, накричал…

— Я заслужил. Ты среагировал совершенно нормально.

— Нет, брат. Я назвал тебя предателем, а за это мне язык надо вырвать с корнем!

— Расслабься. Я же знаю, что ничего такого ты не имел в виду! В общем, ты прав. Забыли.

Мы чуть отстранились друг от друга, но Маттео напоследок хлопнул меня по плечу и произнес:

— С рождения до гробовой доски…

Это были первые слова клятвы, которую мы принесли в детстве. Поэтому я тут же добавил:

— …навеки лучшие друзья.