Пятизвездочный миллиардер

– Все в порядке, – рассмеялся отец и пошел узнать, кого это принесло.

– Осторожнее, милый.

А если вот прямо сейчас объявить, что я расстаюсь с Дунканом? – думала Инхой. Родители обрадуются? Они же никогда к нему не благоволили. Но каково им будет узнать, что их дочь на выданье расходится с мужчиной, с которым фактически жила почти шесть лет?

Мать вглядывалась в окно, забыв о половнике в своей руке.

– Такая темень, ничего не видно, – сказала она и, вернувшись к столу, продолжила наливать суп в тарелки.

Мысль о разрыве с Дунканом на миг взбудоражила, но почти сразу испарилась, уступив место сомнениям. Нет, порвать с ним невозможно, жизнь без него невообразима. Случись такое, и ей пришлось бы, точно космонавту, улететь за миллион миль, чтобы не обитать с ним на одной планете. Ничего, завтра все наладится. С букетом цветов он придет к открытию кафе, как всегда поступал после ссоры. Однажды он принес розы и первое издание «Лолиты», на котором сделал надпись: «Если б я обзавелся нимфеткой, это была бы ты».

С улицы донесся странный нераспознаваемый звук, как будто не связанный с временем и пространством, – фейерверк в эту пору года? Однако вечерняя тишина была распорота не привычной говорливой трескотней, но резким одиночным хлопком, похожим на щелканье бича или короткий гром самолета, в небесах преодолевшего звуковой барьер. Залаяла соседская собака. Потом – через секунду, две, три? – звук повторился и теперь был узнаваем. Инхой никогда не слышала ружейного выстрела, но каким-то образом его распознала. Собака уже заходилась лаем – не обычным ленивым гавканьем, но этаким истеричным визгом, придушенным и нескончаемым. Инхой выскочила во двор, пересекла маленькую лужайку – последний не застроенный кусочек сада – и выбежала на подъездную аллею. За спиной послышался крик матери: «Осторожно! Вернись!» Отец лежал ничком на бетонной дорожке, руки его были сложены ковшиком перед лицом, словно он высматривал что-то микроскопическое на земле. Под ним натекла лужа крови, на сером бетоне выглядевшая черной тушью. Инхой огляделась, хоть понимала, что никого не увидит и ей ничто не угрожает, ибо поставлена точка в тянувшейся весь последний год грязной истории, которую все называли скандалом. Она приникла к отцу, еще надеясь уловить его хриплое булькающее дыхание. Липкая кровь измазала ей руки и висок. Отец был теплый, словно еще живой. Инхой ничего не слышала, кроме осатанелого собачьего лая и криков матери: «Вернись! Осторожно!» Последнее слово тянулось долгим воплем «осторожнооооо, осторожнооооооооо!», потом оборвалось глухим рыдающим стоном.

Так оно и лучше, подумала Инхой, чувствуя облегчение. Она еще долго оставалась возле мертвого отца, успокоенная наступившей определенностью. Инхой не кричала «Вызовите “скорую”!», как это происходит в кино, она просто сидела, слушая звериный вой матери, подчинявшийся ритму стон-кашель-стон. Жирная немецкая овчарка захлебывалась лаем, хозяева не могли ее унять.

«Зачем они это сделали? – снова и снова спрашивала мать в последующие дни. – Ведь он уже сгинул, жизнь его кончилась. Зачем второй раз его убивать? Что он такого сделал? За всю жизнь он никому ни разу не причинил вреда».

Газеты выражались в том же духе: хороший трудолюбивый человек, у которого остались убитые горем жена и дочь. На фотографиях с похорон Инхой держит под руку мать, чье лицо искажено мукой, она не замечает направленных на нее объективов. С азиатами всегда так, думала Инхой, живого гнобят, покойника превозносят. Однако в конце всех некрологов была одна строчка, чуть ли не сноска: Последний год жизни покойного был омрачен долгим судебным процессом по делу о коррупции, но его оправдали по всем главным пунктам обвинения. Это был тот случай, когда сноска важнее всей книги, Инхой не удавалось пренебречь колкостью этих вскользь брошенных замечаний, авторы коих будто старались лишить отца уважения, которое он зарабатывал всю свою жизнь.

– Честно говоря, я плохо помню подробности, – сказала Инхой, чувствуя исходящее от Уолтера тепло; рубашка его слегка промокла от пота, ибо ночь выдалась жаркой. – Это было так давно.

Как стать милосердным, дополнение