Пятнадцатилетний капитан

Река тоже доставляла путникам свою долю пищи. Вместо удочек они забрасывали длинную лиану, а вместо крючка насаживали на конец лианы колючку. Так они ловили санджику — мелкую рыбешку, очень нежную на вкус, узака, которая долго сохраняется в копченом виде, и маленьких дагала — рыбок, похожих на сельдь.

9 июля днем мужество Дика Сэнда подверглось новому испытанию. Юноша был один на берегу. Он подстерегал каму, рога которой виднелись над зарослью кустарника. Как только он выстрелил, откуда ни возьмись, в тридцати шагах от него выскочил другой и очень страшный охотник. Он явился за своей добычей и, видимо, не собирался ее уступать.

Это был огромный массайский лев, по меньшей мере пяти футов ростом. Одним прыжком лев очутился возле камы, подстреленной Диком Сэндом. Бедное животное судорожно забилось под тяжелыми лапами хищника.

Ружье Дика Сэнда было разряжено. Прежде чем юноша успел заложить новый заряд, лев заметил его.

У Дика хватило самообладания остановиться на месте, не делая ни малейшего движения. Он не пытался ни бежать, ни перезарядить ружье.

Налитые кровью кошачьи глаза льва неотступно следили за ним. Хищник, казалось, не знал, какую добычу предпочесть: ту ли, что билась под его лапой, или ту, что стояла неподвижно перед ним.

Так прошли долгие две минуты. Лев смотрел на Дика Сэнда, а Дик Сэнд смотрел на льва, даже не моргая.

Наконец лев сделал выбор. Он взял в пасть трепещущую каму и унес ее в чащу, как собака уносит затравленного зайца. Дик видел, как бил по кустам его жесткий хвост, как лев исчез в лесу.

Дик Сэнд из осторожности постоял без движения еще несколько времени, а потом вернулся к своим спутникам. Он даже не рассказал им, от какой страшной опасности он только что избавился. Юноша лишь подумал, что, если бы беглецы не плыли по реке, а пробирались по равнинам и лесам, где водятся хищники, быть может, ни одного из потерпевших крушение на «Пилигриме» уже не было бы в живых.

Людей не было видно. Берега реки казались необитаемыми. Но они не всегда были такими. Не раз путникам попадались следы деревень. Опытный путешественник, бросив взгляд на окруженные зарослями молочайника развалины, на высокую смоковницу, одиноко растущую среди обширной поляны, сразу признал бы в первых остатки некогда многолюдного селения, а во второй — священное дерево туземцев. По обычаю многих африканских племен, после смерти вождя жители покидают старую деревню и переходят на новое место.

Возможно также, что здесь, как и в других областях центральной Африки, жили племена, которые не строят домов, но селятся в ямах, вырытых в земле. Эти дикари стоят на самой низкой ступени развития. Они выходят из своих жилищ только по ночам, как хищники из берлог, и так же, как с хищниками, встреча с ними очень опасна.

Дик Сэнд не сомневался что жители этих мест людоеды. Случай мог привести этих людоедов на берег реки как раз в то время, когда Дик Сэнд будет охотиться. Поэтому он высаживался на сушу как можно реже и всякий раз брал с Геркулеса слово, что при малейшей тревоге, не дожидаясь его возвращения, он тотчас же отчалит от берега. Геркулес давал требуемое обещание, но всё время, что Дик Сэнд находился на берегу, очень тревожился. Ему стоило больших усилий скрывать свое беспокойство от миссис Уэлдон.

Вечером 10 июля Дику Сэнду и Геркулесу пришлось пережить несколько тяжелых минут. На правом берегу реки вдали показался ряд свайных построек. Река расширялась там, образуя небольшую бухту. В этой бухте

виднелись сваи помоста, на котором стояло около тридцати хижин. Течение несло пирогу прямо на сваи. Уклониться в сторону не было возможности, так как у левого берега реки нельзя было проехать — там из воды торчали камни.

Деревня была обитаемой. Над тихой рекой разносилось заунывное пение. В нескольких хижинах светились огоньки.

Если бы оказалось, как это часто бывает что дикари протянули сети между сваями, то положение путешественников стало бы критическим: пирога запуталась бы в сетях, а пока бы ее высвобождали, вся деревня поднялась бы на ноги.

Понизив голос до шопота, Дик Сэнд, стоя на носу, командовал. Ночь была светлая. Это облегчало управление пирогой, но это же делало ее более заметной.

Настала страшная минута. На помосте, над самой водой, сидели два туземца. Увлекаемая течением пирога должна была пройти как раз под ними. Туземцы не могли не заметить лодки. Что, если они поднимут тревогу?

Всего какая-нибудь сотня футов отделяла пирогу от свай, когда туземцы всполошились. Один из них вскочил и указал другому на спускающийся по течению «пловучий островок», который грозил изодрать в клочья только что поставленные сети из лиан.

Тотчас же оба начали поспешно вытаскивать сети из воды. Одновременно они громкими криками призывали на помощь соплеменников.

Несколько дикарей выбежали из своих хижин и, бросившись на помост, стали помогать тянуть сети.