Пятнистая шкура

– Простите, дорогие гости, нет у меня сырого, всё пожарил. Угощайтесь, – ответил волк тоже по-человечески.

Затем он сорвал большой пучок травы, расстелил её перед гостями, словно скатерть, а сверху положил мясо.

– Что-то с тобой не так, волчок, – заявил Манул, потянул мясо к себе и оторвал от него когтями кусочек.

– Что же не так, котик? – спросил волк, смутившись.

– Да будь ты настоящим волком, ты бы нас обругал да прогнал, а мясом ни за что бы не поделился. Ты бы нам разве что обглоданные косточки оставил, да и те бы на землю бросил. Не дружат волки с манулами.

– Ну, не все же волки одинаковые, – пробормотал волк, опустив в землю глаза. – Зачем зверям всё время враждовать? Можно же общаться по-хорошему, по-человечески…

– Вот ты и проболтался, волчок! Ты – наполовину человек! – торжествующе воскликнул Манул. – Загрызи его, Золотые глаза!

Волк прижал уши и зажмурился, закрыв лапами глаза, но барс не сдвинулся с места.

– Что же ты стоишь, Золотые глаза? Будь он в прежнем своём виде, он бы тебя не пожалел! Ты сам видел шкуры зверей, что были развешены во дворе охотника! А чего стоят страдания Младшего братца! Вот это и есть то, что у них называется «по-хорошему, по-человечески»! – продолжал бушевать Манул.

Золотые глаза дождался, когда он выговорится, а потом примиряюще сказал:

– Прости, Манул, но даже если это человек, он сейчас в шкуре, словно один из нас. Да и плохое это дело, расправляться с живым существом, даже не выслушав. Так ты действительно человек, волчок?

Волк кивнул.

– Как же тебя угораздило превратиться в волка и оказаться здесь, в глухом лесу, далеко от людей? – спросил барс.

– Не мучайте вы меня, – ответил волк, – если уж решили загрызть, то так и поступите.

– Мы тебя сначала послушаем, а потом решим, чего ты заслуживаешь, – возразил Золотые глаза.

И рассказал им волк свою историю.

5. Рассказ волка.

Родился я младшим сыном в большой крестьянской семье, которая проживала в деревне. Назвали меня батюшка с матушкой Тимофеем. Родители рано умерли, и воспитывала меня и всех моих братьев старшая сестра Ирина. Была она большая мастерица: лучше всех в деревне вышивала и лепила глиняную посуду. Ирина трудилась от зари до зари, и все братья у неё были одеты, обуты и накормлены. Никогда никакой помощи от людей не просила: всё сама делала. Сватался раз к ней хороший человек, обещал быть ей опорой, а нам отцом родным. Но сестрица отказала: побоялась, что не сдержит он своего слова и будет суров с нами. Когда братья подросли, они стали помогать сестре по мере сил. Всю работу делали вместе: и в поле пахали, и в лес на охоту ходили, и грибы с ягодами собирали. Два раза в год нагружали телеги мехами, глиняными кувшинами и горшками, зерном да овощами с огорода и ехали на ярмарку в соседнее большое торговое село. Там свой товар выгодно продавали, а нужное себе покупали. Вскоре наш дом стал зажиточным.

Надумали старшие братья жениться. Выбрали себе видных невест, сыграли свадьбы. Вот тут и начался у нас в семье разлад. Раньше все сестрицу слушали, была она в доме единственная хозяйка. А теперь братьям захотелось самим быть хозяевами, жить по собственному разумению. один другому не желали ни в чём уступать, а уж жёны их и подавно. Отделились братья, построили себе отдельные дома. Остались в родительской избе только Ирина и я. Но и после этого мир в семье не наступил. Братья то и дело ссорились, а Ирина ходила по очереди то к одному, то к другому из них, всё мирила да поучала. Жёнам братьев очень не нравилось, что она вмешивается, и они мужьям на неё наговаривали всякую неправду. От этого ссора только усиливалась, так что братья злились не только друг на друга, но и на неё.

Однажды братья задумали ехать на торги в Минусинск и зашли к сестре попросить её отпустить меня с ними, чтобы присматривать за товаром. Она как раз собиралась пойти помочь соседке готовить по случаю рождения в их семье ребёнка. Сестра всегда многим людям помогала. Она задумалась, а потом спросила, хочу ли я ехать. Я ответил, что очень хочу.