Пятнистая шкура

– Ну что, гости и родственники, будете невесту отдавать или чем выкупите? – спросил он и так засмеялся, что все, кто был в избе, затряслись, словно листья на ветру. – Только для выкупа предлагайте самое дорогое, что у вас есть!

Сестра, как увидела жениха, бросилась к старшему брату и закричала:

– Братец, братец, разве я не была тебе вместо матери? Выкупи меня зелёными лужками, где ты пасёшь скот!

–Да что ты, сестрица, на голодную смерть, что ли, обречь нас хочешь?

Бросилась сестра к жене старшего брата:

– Невестка, невестка, выкупи меня своей дойной коровой!

– Да что ты, золовка, а чем мне кормить детушек?

Кинулась сестра к среднему брату:

– Братец, братец, выкупи меня своей собольей шубой!

– Да как же я выкуплю, сестрица, когда она пойдёт в наследство моему сыну? Неужто у дитя малого последнее отнимать?

Упала сестра в ноги жене среднего брата, но та сказала, что она во всём воле мужа послушна и ничего не может поделать. Обратилась сестра ко мне, а я так растерялся, что никак не мог вспомнить, что же у меня самое дорогое: то ли ружьё, то ли новая шапка.

– Видно, братья, волчье у вас сердце! – сказала сестра, поднимаясь. – Больше просить вас ни о чём не стану! Оставайтесь и живите по-волчьи, нет вам моего прощения!

– Никто больше не хочет выкупить невесту? – засмеялся жених и обвел всех своим страшным взглядом.

Никто ему не ответил. Старший спрятался за среднего, средний за младшего, а с младших и вовсе ответа не было.

– Тогда мы её выкупим! – засмеялся господин Беркутов и бросил на стол тяжёлый мешок.

Мешок от удара порвался, и посыпалось оттуда золото. Все гости бросились к столу, чтобы получше разглядеть это чудо. Началась такая давка и свалка, что в ней никто и не приметил, как исчезли жених, его люди и Ирина. Когда я пробился к выходу, то не увидел ни одной тройки, только вдали по небу летели две большие хищные птицы да стая воронов.

Братья с гостями за стол уселись. Отсутствие молодых объяснили тем, что Беркутов – человек занятой, недосуг ему время терять. Когда гости напились и наелись, братья их из избы выпроводили, мешок с золотом забрали, предварительно мне полную шапку насыпав.

– Не печалься о сестре, Тимошка, – сказали они. – Будет жить она с мужем, как у Христа за пазухой. Ради нелюбимой жены такими деньгами никто кидаться не станет.

Всю ночь я не спал. Всё мучился, думал о сестре. Было мне так тяжело, что хоть волком вой. Пошёл я под утро умыться, чтобы от холодной воды легче стало. Стал мочить руки, а они шерстью покрыты, глянул на своё отражение, а там не лицо, а волчья морда! Глянул на стол, где шапка с золотом лежала, а в ней – черепки от глиняной посуды! Прокляла меня сестра за моё предательство! Испугался я моего нового облика и бросился в лес. Сколько бежал – и сам не помню. Очнулся в неизвестном месте и не знал, что делать. К людям пойти – примут за волка и убьют, к зверям – узнают человека и загрызут. Одно хорошо – в волчьей шкуре стал я понимать языки всех зверей. Волки меня пожалели и сказали, что нельзя мне есть сырое мясо, если не хочу навечно в серой шкуре остаться.

Вот уже год скитаюсь я, хочу сестру найти и освободить, броситься ей в ноги и попросить прощения, но так до сих пор ничего о ней и не узнал.

6.

Когда волк закончил свой рассказ, звери долго сидели молча.

– За зло, что сотворил, ты сам себя так наказал, как никто другой наказать бы тебя не смог, – сказал Золотые глаза, – поэтому мы тебя не тронем…

– Хоть я и не люблю людей, но сестру мне твою очень жаль, – задумчиво произнёс Манул.

– Не хочу уподобиться людям и бросить её в беде. Не ради тебя, а ради неё отправлюсь на поиски людей – птиц, что её похитили, – поклялся барс.

– И я пойду! – пискнул бурундук.

– Но сначала нужно доставить Меньшего братца, – напомнил Манул.

– Не будем терять время, двинемся дальше!– скомандовал Золотые глаза и зубами осторожно подсадил больного дикого кота к себе на спину.

Уже светало. Барс шёл тихо и неслышно. На нём ехали Меньший братец и бурундук. Следом пыхтел Манул с мешком с припасами. Замыкал шествие оборотень. Вдруг неподалёку раздался волчий вой. Голос был отчаянный, с хрипловатыми нотами

– Можно я отвечу? – спросил оборотень. – Это мой друг печалится, что я на ночь не пришёл в наше общее логово. Тоскует, думает, что я погиб. Нужно ему сказать, что я жив, куда и с кем ухожу.

– Говори, – кивнул Золотые глаза.

Оборотень завыл чистым, высоким голосом. Ему ответил сначала один, а потом ещё несколько волков. В волчьем языке остальные звери понимали мало, но они слышали по интонациям, что идёт задушевный разговор.

– Всё, попрощался, – сказал Тимофей. – Мой друг и его родичи пожелали мне счастливого пути.

–Неужели они так близко приняли к сердцу беду человека? – недоверчиво спросил Манул.

– Они меня жалели, считая мою человеческую половину чем-то вроде болезни, – объяснил оборотень. – Мой друг, когда увидел меня после двух недель голодных скитаний, так разжалобился, что отрыгнул мне мясо, которое нёс в желудке для своих младших братьев и сестер.

– И ты ел такую гадость? – скривился Манул.