Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

Надо сказать, эта система – сперва выдумать великого человека, а потом отбросить все данные, которые с выдуманным образом не согласуются, в результате чего приходится пускаться на нелепое утверждение, будто никаких материалов нет вообще (в то время как ваша мусорная корзина ломится от них), – система эта приводит к тому, что Шекспир оказывается с незаслуженно скверной репутацией. Конечно, не очень важно, написал он слова «бесстыжая Люси» или нет; совсем не важно, напивался ли он в компании с Джонсоном и Дрейтоном, когда кутил с ними ночь напролет, но зато сонеты поднимают щекотливый вопрос, который весьма немаловажен. И нежелание академических бардопоклонников обсуждать или даже мельком упоминать этот вопрос было равносильно молчаливому приговору Шекспиру. Мистер же Харрис обсуждает эту тему открыто и с легкостью убеждает нас в том, что Шекспир был человеком нормального сексуального склада, а никакая не жертва самого жестокого и злосчастного из капризов природы – каприза, подменяющего нормальный объект влечения неким другим. Замалчивание этой темы означает осуждение, а осуждение на современном этапе является всеобщим, хотя достаточно было мистеру Харрису бесстрашно взяться за вопрос, чтобы с этим нездоровым и очень неприятным современным обычаем было покончено.

Против людей знаменитых всегда выдвигаются какие-нибудь шаблонные обвинения. Во время моего детства каждого известного человека обвиняли в том, что он бьет свою жену. Позднее, по какой-то необъяснимой причине, их стали обвинять в психопатических отклонениях. Причем мода бывает обращена в прошлое. Имена Шекспира и Микеланджело приводятся в подтверждение того, что каждый гений первой величины был страдальцем. А в Англии и Германии имеются круги, где эти отклонения нелепым образом чтут как признак мученического ореола героических личностей.