Пилигрим

Мимо него пролетел ботинок, с грохотом врезавшись в стену. Иова с деланным испугом охнул, подмигнул Элли, шутовски поклонился Гарину и умчался в сторону кухонного синтезатора.

— Вот суета, — беззлобно рассмеялся Юрий.

— Он хороший, — улыбнулась Элли. — Наивный, но честный.

Они взяли принесенные стаканы с квасом, отпили по глотку. Гарин уважительно цокнул языком — напиток получился действительно вкусным.

— Юра, — голос девушки стал серьезнее, она нахмурилась, глядя перед собой. — Ты прости, что я нас сюда перенесла. Для тебя, наверное, тяжело… Решил, наверное, что это твой «Пилигрим», а тут…

— Элли, — Юрий положил ладонь девушке на плечо. — Ну, ты чего? Все хорошо! Наконец-то стало ясно, что с ними случилось.

— Наверное, так сознание отреагировало на наш с тобой разговор перед тем, как я уснула, — предположила Элли. — В итоге, образ твоего ковчега перебил образы системы монолитов.

— Почему тогда мы не попали к моему кораблю? — не удержался от вопроса Юрий.

— Не знаю. Я не все могу объяснить из того, что делаю.

— Извини, если обижу, — Гарин задумчиво потер щеку. — Но как так вышло, что у Суратова лучше получается контролировать свои способности, чем у тебя?

Девушка не обиделась, задумчиво пожевала губы и ответила:

— Я тоже много об этом размышляла. Думала, как у него так просто выходило создавать все эти Арки, планеты, людей?

Элли сделала небольшой глоток из стаканчика, откинулась на спинку стула.

— Где-то год назад, на одном званом ужине, я познакомилась с профессором онейрологии, — она подняла глаза на Юрия, пояснила. — Это, специалист по сновидениям.

— Ага, — кивнул Гарин. — Понятно.

— Я тогда занималась изучением этой своей особенности, — она ткнула себе пальцем в висок. — И в какой-то момент поняла, что все дело не в том, что я сплю, а в том, что вижу сны. Именно через них я попадаю за Горизонт, именно они потом выплескиваются в реальность. Так вот, мы с тем профессором очень долго болтали, он интересно все так рассказывал — про участки мозга, отвечающие за сновидения, про формирование образов, про методы программирования и управления снами. И вот он сказал, что чем старше человек, тем конкретные у него сны, тем проще ему их конструировать. А, к примеру, детские сны очень сложно интерпретировать и анализировать, мозг сам дорисовывает то, чего еще не знает, он еще не видит границ, он эластичен в воображении.

— Я давно не вижу снов, — как бы между делом вставил Юрий. — По-крайней мере, своих.

— Видишь, — уверенно сказала Элли. — Просто не помнишь. Так вот, еще этот профессор сказал про такой термин, как «инертность сновидений». Это когда мозг, вместо того, чтобы придумывать что-то новое, то и дело показывает старые сны, либо новые, но с известными деталями и участниками.

— Старые морды в новых декорациях? — хмыкнул Гарин.

— Иногда и декорации старые, только их пытаются выдать за новые, — улыбнулась Элли. — С возрастом эта инертность лишь усиливается, воображение, как бы, черствеет. Но, зато, человеку становится проще контролировать сновидения, он даже может управлять ими.

— Проще говоря, человек перестает видеть чудовищ, зато каждую ночь ему снится стакан с квасом, — Юрий поднял в воздух бумажный стаканчик.

— Типа того, — кивнула девушка. — Замечал, что Суратов посылает за нами вполне знакомые образы — солдат, космические корабли? Это его «инертность сновидений», она способна создавать вполне конкретные объекты с точностью до мелочей, но ей трудно работать с чем-то новым. Зато Суратов замечательно научился все это контролировать, ставить Арки там, где нужно, создавать какие надо планеты, каких надо людей. У меня так не выходит.

— Ну, последние его творения, мягко говоря, не очень походили на людей, — Юрий вспомнил черных солдат с деформированными телами.

— А вот это уже не его творения, — блеснула глазами девушка. — Это эхо его сознания.

— Подсознание? — предположил Гарин, прищуриваясь.

— Когда Суратов был человеком — да, — качнула головой Элли. — Сейчас же он лишь оболочка, его личность поглотила сущность из-за Горизонта. Суратов когда-то поддался ей, перестал сопротивляться, и вот к чему это привело.

— А ты? — Юрий склонил голову на бок, разглядывая девушку. — Ты сопротивляешься?

Элли с серьезным видом вздохнула.

— В этом и есть основная проблема. Чтобы сделать во сне что-то конкретное, я должна стать частью того существа, нырнуть на самую глубину, пропустить его сквозь себя в нашу реальность. Если полностью посвятить себя этому процессу, то все получается очень легко, но с каждым разом выплывать обратно все сложнее и сложнее. Суратов посчитал, что сильнее этого, что у него все под контролем. Он черпал возможности горстями, пропускал сквозь себя водопады чужого мира. И поплатился, распался, растаял.

— Он умер? — Юрий попытался вписать слова девушки в понятные рамки.

Элли, чуть помедлив, кивнула.