Пилигрим

— Наверное, можно сказать и так. Там, за Горизонтом, единое допространство, довременье, там еще нет ничего — и уже есть основа для абсолютно всего. Но всё, вот абсолютно всё, что попадает туда из нашей реальности, рассыпается до состояния микроскопической пыли, которая даже и не пыль, а набор физических данных, философские намерения, абстракция. Так и мы, наше сознание — лишь опыт и память, записанные электрическими импульсами. И эта энергия погибает за Горизонтом дольше всего. Но если погибает — ее уже не собрать.

Она качнула стаканчиком, будто ставила точку в своих размышлениях. Гарин оторопело смотрел на нее, понимая всю скудность своих познаний.

— Сложно, да? — на лице Элли появилась извиняющаяся улыбка.

— Знаешь, — Юрий покачал головой. — Видимо, у меня тоже эта самая «инертность» — мне очень сложно представить себе что то такое.

— Хотя, ты был там, за Горизонтом, — усмехнулась девушка. — Ты тоже все это видел.

— Я видел «что-то», — не стал спорить Гарин. — Я не понял, что именно, но мне не понравилось.

— Мне тоже там не нравится, — согласилась Элли. — Я очень боюсь туда возвращаться. Каждый раз очень боюсь, до крика.

И добавила грустно:

— Но больше всего я боюсь собственного подсознания — у меня почти нет «инертности сновидений». Я ведь могу «притащить» за собой из-за Горизонта все, что угодно, любых чудовищ. Или, наоборот, не смогу вытащить вас оттуда…

Она не договорила. Ее милое лицо помрачнело, тонкие пальцы сильнее сжали стаканчик.

Юрий хотел сказать что-то ободряющее, но его заглушил многоголосый гул радости — к столу подкатилась раздаточная тележка, заставленная тарелками с едой. Следом шли довольные своей работой Василий и Тихомир, несколько часов колдовавшие возле синтезатора. Результат превзошел все ожидания — вареное и жареное мясо выглядело как натуральное, гарниром служили тушеные овощи, оранжевые корни улуи, красный рис и крупнозернистая каша каштанового цвета. На отдельных тарелках были выложены вяленые рыбные чипсы, консервированные моллюски, паста из водорослей и фруктовые брусочки.

— К столу! — звонко позвал Иова, подкатывая вторую тележку с напитками. — Жрать охота, аж живот сводит.

«Блохи», а также немногочисленные земляки Маракши из других отсеков, тоже празднующие День Кормилицы, начали занимать свои места за длинным столом. Рассаживались шумно, весело, в воздухе витала давно забытая атмосфера беспечности.

Идея организовать праздник пришла в голову Иове. Юрий был уверен, что парень просто хотел произвести впечатление на Элли, но сама по себе мысль была неплоха — контракторам действительно не помешал бы отдых. Поэтому он поддержал парня, попросил лейтенанта Джаббара поговорить с капитаном. Кимура не был против, даже разрешил добавить в синтезатор несколько дополнительных контейнеров с субстратами.

— У нас рис не так готовят, — заявил Одегард, накладывая себе еду в тарелку. — И специи другие кладут. Получается такой золотой, рассыпчатый.

— Этот тоже вкусный, — буркнул Бодров, воспринимая слова норвежца как критику в свой адрес.

— Вася, да кто бы спорил? — воскликнул Рэй. — Вы — молодцы, такой стол организовали. Просто у нас традиции другие, я и вспомнил.

— А у нас вообще риса нет, — сказал Ярвис, ковыряя кусок мяса в тарелке. — Я его только тут попробовал.

— Совсем нет? — отвлекся от еды норвежец.

— Я же с Метозиты, — пояснил ауг. — Система-свалка, если кто слышал.

— Бывал там, — поднял вилку один из матросов-ракетчиков. — Перегоняли старые баржи на переплавку.

— Вот я как раз на одной из таких печей и работал, — кивнул Рэнт. — Их на орбите звезды двадцать три штуки кружило. Моя — восемнадцатая.

— Кажется, я понял почему ты рис не ел ни разу, — рассмеялся Иова. — У вас там от жары рис в поп-корн превращался, да?

Ярвис ткнул его кулаком в плечо, отчего парня качнуло почти до самой лавки, хохотнул:

— Я бы на тебя посмотрел при плюс 500 по Цельсию, юморист. У нас отражатели термоскафандров были толще, чем броня «големов». А еще постоянно что-то ломалось или перегорало, приходилось вручную этими махинами ворочать.

Рэнт показал свою аугментированную руку, сжал граненые пальцы в мощный кулак.

— Там у всех такой метаболизм, что только успевай в топку забрасывать, — он демонстративно откусил кусок стейка. — Поэтому нормальная еда была как-то не в ходу, все больше мультиминералы и паноорганика. Порой, вообще переработку жрали, когда шаттл со станции задерживался.

— Мы хрящевые брикеты грызли в детстве, — вспомнил Маракши. — У нас рядом с блоком фабрика стояла, ноги-руки для синтов изготавливала. Так нам когда лень было домой бежать на обед, мы из контейнеров пласт-брикеты тащили и грызли.

— Они же синтетические! — удивился Баччан.

— И что? — поднял брови Иова.

— Теперь понятно, почему ты такой, — покачала головой Кира, качая вилкой.

Над столом разнесся смех.

— У меня знакомый есть, — подал голос Журавлев. — Он на бойне родился. До пяти лет не понимал, почему мама то и дело отнимала его игрушки, жарила их и подавала к столу.

— Фу! — Брамму брезгливо передернуло.