Пилигрим

— Отлично, — Гарин закрепил на поясе пиромодули из аварийного комплекта. — По моей команде!

А сам крикнул в коммуникатор:

— Это Гарин! Иду на абордаж!

— Господин Гарин? — изумленно ответил Си Ифмари. — Вы живы?

Его голос перекрыл радостный рев Рэя:

— Юрка! Родной! Теперь повоюем! Я с тобой!

— И я! — крикнул Маракши. — Порвем этих ублюдков!

Гарин захохотал, громко и зло. Он не думал о том, что смогут сделать трое контракторов класса S против разбитой, но все еще функционирующей боевой платформы, созданной держать длительную оборону. Он не боялся умереть, потому что бездействие было страшнее. Ведь всё, что он мог сделать сейчас — это броситься в атаку, попытаться хоть как-то изменить неминуемое, если будет нужно — закрыть своим телом ствол пушки.

— Мобильной группе — оставаться на местах, оборонять шаттл, — вдруг раздался спокойный голос Кимуры.

У Гарина, готового отдать приказ модулятору, слова застряли в глотке.

— Капитан? — не веря своим ушам, произнес Рэй.

«Полынь», которую все посчитали мертвой, как раз проплывала мимо разбитого борта монитора, почти касаясь оголенных переборок носом.

— Акияма! — совсем не по чину закричал Алексей. — Ты в порядке?

— Теперь в порядке, — было слышно, что Кимура улыбается. — Буддам и патриархам при встрече — голову с плеч!

Юрий прильнул к амбразуре, затаив дыхание, наблюдал за последним полетом своего капитана. В груди защемило, скулы свело от горечи.

— Наготове всегда держи отточенным меч. Колесо сансары вращается неспроста. Чу! Зубами скрежещет великая пустота.[7]

На мониторе, видимо, тоже почуяли неладное, попытались достать рейтарский корвет огнем турелей, но лишь прошили и без того разбитый хвост «Полыни».

— Ты все-таки нашел для себя достойную смерть, дружище, — с грустным пониманием произнес контр-адмирал. — Как и хотел.

— Таковы традиции семьи, — ответил Кимура. — Горжусь дружбой с тобой, Алексей.

— Горжусь…, — голос Рудого сорвался, но офицер не дал волю чувствам. — Прощай друг.

— Гвардия!

— Всегда Легенда!

— Прощайте, капитан! — не выдержал Гарин.

— Прощайте, экипаж. Спасибо за службу…

Окончания фразы поглотили помехи — капитан в упор выпустил в оголенный борт платформы две торпеды, те самые, что так ругал Биттон. Огненный шар поглотил «Полынь» и разорвал монитор пополам.

— Я подбит! — вдруг воскликнул Си Ифмари. — Пробоина в пассажирском отсеке!

За вспышкой взрыва никто не заметил, как рхейские гренадеры сделали свой последний выстрел — снаряд прошил шаттл, чудом не взорвавшись внутри. Из пробоины, в тумане замерзшего кислорода, наружу полетели серебристые капсулы.

— Импульс! — рявкнул Юрий. — Сейчас!

Над головой раздался сухой треск, тонко пискнула пробудившаяся система. Юрий одним движением рычагов развернул оживший «голем», и прыгнул на всю длину в сторону катера.

Коммуникатор больше не работал, лишь что-то слабо шуршало в наушниках шлема. Весь мир Юрия сжался до разбитого шаттла с черной пробоиной на боку, сквозь которую в космос серебристыми каплями вытекала жизнь.

Он не видел тянущихся туда же черных хлыстов Язвы, не видел как Маракши и Одегард пытались поймать разлетающиеся капсулы, как, истратив боезапас, отмахивались ломами от черных существ, ползущих по корпусу катера. Он видел лишь одно — маленький белый кокон, плывущий прочь от пробоины.

Элли не успели засунуть в капсулу, она так и осталась в реанимационном мешке, не приспособленном для полета в открытом космоса.

Ему оставалось преодолеть не больше ста метров, когда «голем» окончательно умер, утаскивая своего пилота мимо цели. Юрий тщетно пытался дозваться модулятор, тот молчал, истратив весь свой запас на помощь человеку.

Тогда Гарин распахнул люк и выпрыгнул из замерзающего боевого костюма, включив первую пару маленьких одноразовых ракет на поясе.

Вокруг больше не было никого — лишь он, покрытая инеем фигура Элли и шевелящаяся чернота, раскалывающая пространство длинными трещинами. А в голове — лишь желание догнать, спасти, сберечь!

Юрий смог скорректировать полет, подхватил Элли на руки. Огляделся, лихорадочно соображая, что делать дальше. Наклонил пиромодули и активировал последние патроны, взмыл вверх в поисках хоть какого-то выхода.

Выхода не было. Всюду, куда хватало взгляда, была дышащая и бурлящая Язва. Юрий не мог драться с ней, не мог от нее сбежать. Он даже не мог отдать девушке свой шлем, не мог поделиться кислородом и теплом.

Юрий зажмурился, ощущая, как ослабевает тяга одноразовых двигателей.

Теперь он даже своим полетом не мог управлять.

Эх, Элли, жаль, что ты не слышишь.

Мысль появилась вдруг, четкая, ясная. Еще некоторое время назад Юрий посчитал бы ее безумной, плодом отчаяния и надежды — тех порывов, которыми старался не руководствоваться. Но сейчас других идей у него не было. А смиренно ждать смерти Гарин не желал.

— Ты говорила, что я твой якорь, что ты всегда можешь найти меня, — произнес он, разглядывая лицо Элли. — Что ж, теперь я попробую найти тебя.