Пилигрим

— Да, будет не лишним, — не стал отказываться Юрий. — Но, если по-простому… Ты хочешь найти природу способностей Императора?

Ему стало интересно, станет ли бхут отнекиваться. Все же дистант, желающий овладеть умением создавать Арки — не слишком желанный гость на борту военного корабля Империи. Более того, пусть Юрий мало что соображал в «научных концепциях», он все же кое-что почерпнул из общения с Элли. И вполне понимал о каких «чуждых материях» говорил господин Грюнер, как и о том, откуда именно принес свои «ветки» Суратов.

Вздрогнул, когда память неожиданно выудила из подсознания обрывок ночного кошмара в одном из снов про Элли — черное вездесущее нечто, неотвратимое и голодное.

— Природу способностей? — эхом повторил Высший. — Нет, разговор не о способностях — о характеристиках. Мы-я представляю, что возможности вашего Императора — не приобретенные навыки, а суть новообразованной формы.

— Поясни, — нахмурился Юрий.

— Твердость стали — не способность сплава, а его характеристика, — привел пример бхут. — Император не научился создавать Арки — это характеристика его новой формы. Одна из.

— Погоди, — хмыкнул Гарин. — Ты сейчас говоришь о том, что Император — не человек?

— Он не больше человек, чем этот образ.

Фигура господина Грюнера вдруг раздулась, стала бочкообразной, пошла волнами. То, что казалось головой раскрылось лепестками нескольких плоских червеобразных тел, блестящих и упругих.

Демонстрация длилась пару секунд, но Юрию хватило и этого, чтобы затаив дыхание нервно вцепиться в подлокотники.

— Мы-я напугал Гарина Юрия? — дистант вернул себе человеческий облик.

— Просто неожиданно, — признался Юрий, разжимая пальцы. — Это было необходимо?

— Между нашими видами миллион лет эволюции, — размеренно, словно учитель ученику пояснил Высший. — Между вами и тем, чем является Императором — больше десяти миллиардов лет.

Цифра повисла в воздухе, и Юрий понял, что не сможет даже примерно ее себе представить.

— Что же он тогда такое? — деревянным голосом спросил он.

Бхут приблизился к силовому экрану почти вплотную, словно пожелал шепнуть человеку на ухо откровение. Невидимая перегородка предупреждающе замерцала голубыми снежинками.

— Практически у всех разумных видов существует одна схожая философская парадигма, — раздельно сказал бхут. — Идея о сверхсущности, причастной к созданию всего сущего.

— Ты имеешь в виду «бога»? — Юрий удивленно поднимая бровь.

— Да, таково обобщенное человеческое понятие, — громко, почти торжественно произнес бхут. — В нашем случае — капсулированная частица изначальной материи, обладающая столь значительным энергетическим потенциалом, что способна влиять на нашу реальность, изменяя по собственному желанию пространство и время.

Помолчав секунду, дистант добавил:

— Сущность, именуемая Императором, настолько реактивная, что оставляет за собой определенные следы распада.

— «Ветки», — кивнул Юрий.

— Если наши расчеты верны, — продолжил бхут. — То эта чуждая нашему миру сущность близка к своему коллапсу.

— Суратов умирает? — Гарин нервно сжал кулаки.

— Нас ждет сверхновая вселенского масштаба, — Высший отдалился от барьера, окунувшись в свой медовый туман. — Когда умирает бог, то умирает всё.

* * *

Ночью к Юрию пришла Кира. Постучалась настойчиво, требовательно. Пытливо зыркнула черными глазами, проскользнув в каюту. Поморщилась, отметив несвойственный Юрию беспорядок, наконец, подняла взгляд на угрюмого Гарина, закрывающего гермостворку. Ничего не спрашивая, не комментируя, удержавшись от привычных острот, толкнула Юрия в бок острым кулачком, тихо сказала: «Давай-ка спать». Сбросила комбинезон и нырнула под одеяло, призывно похлопав по койке рядом с собой.

Когда Гарин лег, Аоки забросила на него ногу, уткнулась носом в шею и накрыла их тонким одеялом. Прошептала наставительно: «Завтра будь в форме» — и, прижавшись всем телом, уснула.

Или сделала вид.

Юрий лежал, подложив руку под голову. Слушал тихое дыхание девушки, вглядываясь в серую фактуру потолка, кажущуюся зыбкой в ночном сумраке. Сон вился где-то на границе сознания, но его не пускали мысли, сменяющие друг друга раз за разом.

Из головы никак не выходили события дня, спуск в логово мьютов, осознание причастности Элли к событиям на ковчеге, разговор с бхутом. Все это густо приправляли злость, обида, удивление и страх.

Не лучшие советники. Но, видимо, единственные оставшиеся на ногах.

Зрение услужливо обманывалось, рисуя на потолке лица и образы, звездные дали и исчезающий вдали «Пилигрим-2». И еще что-то огромное, словно серый дымчатый занавес, то и дело стирающий и лица, и звезды, и звездолет.